И кто его знает, в чем состоит великое счастье?!
Михалыч торопился. Собственно, как не торопиться-то, если на улице холодно, а ты в старенькой «Аляске» и протертых до марлевого состояния «варёнках». Второй повод поторопиться был, конечно, гораздо приятнее. У Михалыча сегодня гости. Поэтому за пазухой греется, оттаивая, бутылек беленькой, а в кармане булькают маринованные огурцы и шпроты. Эх, вот только бы добраться скорее…
Байки охотника
— Силён, Михалыч, — Петр удовлетворенно крякнул, — хорошо пошла.
— Ну, так.
— Работу-то нашел?
— Я, понимаешь, думал-думал, да решил ее не искать. С похмелья-то нехорошо как-то.
— А сегодня опять пьем, — непонятно было, доволен Петр или волнуется за друга.
— Вот. Сегодня выпьем, а там думать будем.
— Философия, — крякнув, изрек молчавший до сих пор Леха. Ему, потомственному грузчику, все казалось пустым умствованием.
— Ну, философия, и что? Я, может, мечтал на умного выучиться. И этого, Фейхт… Фей..
— Фейхоа. Фрукт такой, — Петр поморщился, закусив огурцом.
— Да нет, не фрукт. Философ. Фейт…
— Да черт с ним, с философом этим. Наливай!
— Налью, — Михалыч разлил водку по разнокалиберным стаканам.
— А я сегодня в такой квартире был! Пол сверкает, зеркала вокруг, — зацокал языком Леха.
— Врешь!
— Не вру! Мы с приятелем туда стиралку тащили. Денег заработали, между прочим. Только дальше двери нас не пустили. Хозяйка, вся такая пухлая, поморщилась, деньги в руки не дала, на коробку кинула.
— Не брал бы!
— Ага, не брал! Там целая пятихатка была!
— Я бы таким мстил, — разозлился вдруг Петр.
— Ну, мы тоже с друганом обиделись, — пьяно захихикал грузчик.
— И?
— Ну, и насс… Это, в подъезде набедокурили, короче.
— В лифте?
— Не, между этажами. Пусть знают.
Классовая вражда
Шпроты кончились. В банке сиротливо плавал «джентльменский» огурец. Михалыч подозревал, что через минут пятнадцать все пойдет по заданному кругу. Осоловевшие его приятели начнут обсуждать свои неудачи и злиться. Да и сам он часто злился на обстоятельства в последнее время. Жена вот, дети — те жили вполне пристойно. И денег иногда давали.
— Чтоб ты допился когда-нибудь, проклятый, — сопровождала это мероприятие супруга.
— Ждешь-не дождешься?
— Нет. Просто легче станет. Тебе самому.
— Да пошла ты! — Михалыч не верил, что станет легче. Никому не стало до сих пор. Вон, тот же Леха. Когда не в запое — зарабатывает, семью кормит. А те поносят его, на чем свет стоит, вместо благодарности.
— Нет в жизни благодарности, — словно прочитав мысли друга, глубокомысленно выдал Петр, — одним — все, другим — масло в консерве.
— В консервах, — поправил Михалыч.
— Ну, когда много, то в консервах, — не согласился Петр, — А у нас — одна на троих. Хлеб тащи, макать будем!
— А у того дома — одни «Бентли» стояли, — припомнил Леха.
— Не, у нас таких нет машин.
— Пойдем, посмотрим! Блин, «Бентли»! Я че, врать буду?!
— А, пойдемте смотреть, — Михалычу пришла в голову замечательная идея. Все равно уже все выпито: и домашнее, и принесенное.
Собрались. Вышли. На улице стояла непроглядная темень. Холодно. Тоненькая, несерьезная какая-то тропинка вела вдаль.
— А далеко идти-то?
— Да не, вы только никуда не сворачивайте, — тоном командира сказал Леха.
Выдвинулись. Последним, замыкающим, шел Михалыч. Петра порядком штормило и заносило во все окрестные сугробы. Но он, как истинный солдат, не сдавался. Только матерился и прятал руки в карманы.
Флеш-моб
— Вот он, двор этот. Пришли.
— Так это не «Бентли» ни фига. Это «Хаммер», — свистнул Михалыч.
— А какая на фиг разница. Понапокупали тут себе! — зло крикнул Леха.
Среди машин причудливой пичугой смотрелась обычная, родная «Жига» цвета баклажана. Как-то не вписывалась она в этот ряд «Мерсов», «Ауди», «Хонд» и «Фольксвагенов».
— Вот, нормальный же кто-то есть! — указал Петр на «жигу».
— В гости, поди.
Вдруг Леха с размаху взял и плюнул на капот «Хаммера». Смачная гуля расписала блестящее покрытие.
— Харкал я на ваш «Бентли»! — обрадовался, как ребенок, грузчик.
— Ааааа, — смеясь, пьяно подвыл Михалыч.
— Еще! — предложил Петр.
За каких-нибудь пятнадцать минут компания расплевала и оправилась практически на все авто. Довольные, что отомстили богачам, они присели на подъездную скамью.
— Уроды.
— Точно, уроды, — выдохнул Михалыч.
— Понаставили тут.
— А моя, слышь, тоже этот, автокредит берет, — задумчиво проговорил Михалыч.
— На автокредит такое не отоварить.
— Пойдемте, мужики. Влетит нам, — поежился Леха.
— Пойдемте. Тут киоск, кстати, близко. Может, купим?
— А закусывать чем?
— Так, это, чеснок у меня есть, — нашелся Михалыч.
— И не заболеем.
***
Дома все было так же, как они оставили. Три стопки на давнишней газете, пустая банка из-под шпрот и одинокий огурец.
— Сейчас мы его порежем, — засуетился Михалыч, — Хлеба принесу, чесночка…
— Газету свежую надо, — закочевряжился Леха.
— Зачем?
— Ну… Для блезиру.
— У меня где-то «За рулем» валяется, в подъезде подобрал.
— Еще чеснока на «ихние бентля» надавим.
