Чтобы взять интервью у артиста Театра эстрады Федора Данилова, мне пришлось поехать в Екатеринбург. В Ревде он уже почти не бывает. Смеется: засосало, мол, мещанское болото. Работает почти всегда, одновременно в нескольких проектах: по будням — в театре с труппой, по выходным — мотается по области и окрестным регионам с концертами в составе модной кавер-группы «Нелегалы». И все же Федор выбрал время для встречи — и рассказал читателям «Городских вестей» о том, как покоряют Екатеринбург.
«Я поступил туда, куда хотелось»
— Федор, мы с тобой давно знакомы, поэтому давай по-простому, на «ты». Когда мы общались последний раз, лет семь назад, ты окончил школу и уехал из Ревды. Что с тобой было дальше?
— Поступил в музыкальное училище. Первый год туда-сюда ездил, со второго курса начал жить тут. В настоящий момент все мы, все трое детей нашей семьи, уехали из Ревды. Христина окончила театральный институт, попала в томский театр «Скоморох», сейчас работает там, Юля учится в училище имени Чайковского. Дома сейчас бываем гораздо реже, чем наша мама у нас в Екатеринбурге.
— Ты был первым, кто из вас троих пошел на сцену?
— Да, но у нас же мама — музыкант. Ну, вот, видимо, гены взыграли. Учась в Ревде, я уже пел эстраду — в коллективе у Кардонской, в ДК. Ну а потом поступил. Особо ничего страшного не было. Сначала творческий экзамен. Потом — собеседование и сочинение. Всё.
В моей трудовой книжке написано «артист». Мы — молодежный профессиональный коллектив.
— Ты тогда уже знал, что будешь артистом?
— Нет, я просто пошел туда, куда мне хотелось. Просто сделал, что сказали: подготовил два разнохарактерых произведения. Мне помогла Марина Ребицкая. Первый год учился платно, потом перевелся на бюджет. Закончил, ушел в пединститут. Писал на вступительных ЕГЭ.
— В пединституте тоже все гладко прошло?
— А там протягивали своих. Я был свой. Так что особенного конкурса не было. Вот, а в дипломе будет написано: «учитель музыки».
— Полагаю, что учителем музыки ты все-таки вряд ли будешь работать…
— Конечно. Мне нельзя к детям (смеется, — авт.). Года три назад работал в частной музыкальной школе. Двух недель хватило по горло. Хотя, может, там дело было в начальнице, у которой на лице написано: «Я прочитала все книги о том, как стать лидером». Вот. Со студентами мне легче: полтора часа — пара, и мы работаем. Веду у них вокальный ансамбль.
— Много платят?
— Да нет…
— А вообще, ты зарабатываешь тут деньги, которые позволяют нормально жить?
— Конечно. Сколько — пусть останется секретом. Но мне хватает.
«Вы Федор? Позвоните мне. Надо»
— Как ты попал в Театр эстрады? Неужели просто пришел: «Возьмите»?
— Нет, не так. Когда я учился на первом курсе в училище, у нас работала Елена Николаевна Захарова, лучший педагог эстрадного вокала в городе, области и, наверное, даже стране. И вот она уходит. Наступает лето между моими третьим и четвертым курсом это был 2010 год. И мы случайно встречаемся с Захаровой у «Музкомедии» на пешеходном переходе. Я здороваюсь, а она ловит меня за рукав: «Вы Федор? Позвоните мне. Надо» — и пошла дальше. Я нашел ее телефон, позвонил. Она рассказала, что набирает коллектив в Театре эстрады, будет кастинг, и мне стоит туда прийти.
— Как проходил кастинг?
— Он длился две недели, пришли, наверное, человек 30. Мы ежедневно занимались хореографией и вокалом. А затем было итоговое выступление перед директором театра Максимом Лебедевым. Взяли десять человек, я был в их числе. Сейчас из того состава осталось четверо.
— Получается, ты работаешь уже пятый сезон. Чем вы занимаетесь?
— Мы постоянно работаем в театре. Иногда гастролируем, но выступаем на закрытых мероприятиях. Например, были в Сухом Логу на концерте в поддержку беженцев с Украины; ездим в резиденцию губернатора. Суть в чем: мы не только поем, но и выполняем актерские задачи, танцуем.
— У вас мюзикл?
— Все так говорят, но это другое. У нас — эстрадный жанр. Обычно в театре есть репертуар, и один спектакль гоняют четыре раза в неделю. У нас иначе. Сезон откроется 3 октября. Есть утвержденная афиша, несколько постановок. И это — концерты из поставленных номеров, клиповые варианты: хореография, мультимедиа, хороший вокал. Наш спектакль, он пока один, называется «В джазе только девушки. 21 век». Мы сделали его по мотивам, а не под кальку. Я играю Дафну. Костюм такой экстравагантный у меня…
«Я выше ре первой октавы петь не буду»
— Работы всегда много?
— Да. График работы в театре — пять через два, с 11 до 15 часов по будням мы репетируем. В выходные я тоже работаю, с «Нелегалами».
— Что это за коллектив такой?
— Это кавер-группа. Когда ее солист ушел в армию, меня позвали его заменить, это было через два месяца после моего прихода в театр, в 2010 году. Мы поем на свадьбах, корпоративах, в клубах.
— Сразу все получилось, когда пришел?
— Нет, конечно. Сначала слетало очень много заказов из-за меня, потому что людям нужен был другой солист. Но потихоньку выгребли. Мы исполняем кавер-версии популярных песен, всяких, от советской эстрады до евродэнса. Своих — две песни, но особо мы их не продвигаем. Нас шестеро: я, вокалист; клавишник, бас-гитарист, гитарист, ударник и звукооператор. На репетициях снимаем «в ноль» музыку с записи, если тональность не подходим, понижаем чуть-чуть…
Я хотел бы спеть с Алексеем Чумаковым, потому что это очень талантливый музыкант, умный и интеллигентный человек.
— К вопросу о тональности. Каким голосом ты поешь?
— Тоже интересный вопрос. В современной эстрадной специфике нет разделения на баритоны, теноры и так далее. В эстрадной школе есть такое понятие, как окраска голоса. У меня — баритоновая, но я беру и теноровые, и басовые ноты. Да и потом, жизнь такая. Я не могу сказать: «Знаете, я выше ре первой октавы петь не буду». По возможности пытаюсь задействовать все три октавы.
— На каких инструментах играешь?
— На фортепиано. Хотелось бы научиться гитаре, пару раз начинал, но когда начинали болеть пальцы, бросал. Хотя вообще, я усидчивый. Если неинтересно, но надо — делаю. Если неинтересно и не надо — бросаю и не заморачиваюсь.
— Как на личном фронте?
— Знаешь, мне некогда об этом думать. Вокруг столько интересного происходит!
«Есть желание двинуть дальше»
— Черные полосы, депрессия… бывают?
— Конечно, когда сидел без денег в пору студенчества, всякое бывало. Всем знакомо. Но никогда не хотел все бросить и уехать домой. Потому что с детства мечтал жить там, где побольше народу, где тусовка, движуха. Есть желание двинуть дальше, но пока мне не хватает уверенности. И еще появляются некоторые факторы в профессиональном смысле, которые держат здесь: «О, вот этому надо научиться, там никто это не даст».
Бреюсь раз в неделю. Чаще — только если надо бабу играть.
— А о чем мечтаешь?
— Ой… Не знаю. Ну, наверное, главное — много работать. Честно жить, не врать, не делать людям зла. Честно — перед собой, перед близкими, людьми на работе. Когда к людям подходишь с открытой душой, и они к тебе так же относятся. Такая у меня позиция. Это мамина школа: надо относиться к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе.
— Вас в Театре заставляют как-то особо внимательно за собой следить, в том числе за фигурой?
— Нет. Но это же очевидно: если ты артист, ты должен выглядеть на все сто.
— У тебя есть поклонники?
— Да, но мы тут не особо, чтобы «Ах!» Но есть такое, что автографы просят. Когда с группой выступаем на Дне города, на открытых площадках, подходят сфотографироваться, вступают в группу во «ВКонтакте». Один раз какая-то женщина с дочкой встретили меня у служебного входа, чтобы сфотографироваться. Это было после спектакля «В джазе только девушки», я долго смывал грим, переодевался. Они ждали целый час.
«Давай «Малиновый звон»!»
— Не могу не задать оригинальный журналистский вопрос: расскажи какую-нибудь байку с выступлений?
— О, было, было. Года три назад с «Нелегалами» работали на свадьбе в гостинице. Объявили медленный танец, я пою: «Пускай сегодня я никто…» Ко мне подходит бабушка и кричит в левое ухо: «Малиновый звон!» Ответить я не успеваю, пою: «И пусть твердят тебе, что я не то…», поворачиваюсь к ней: «У нас нет такой песни!», и дальше: «Дай мне этот день, дай мне эту ночь…», а она продолжает требовать «Малиновый звон». В итоге я от нее отошел, чтобы не сбиться с текста, не рассмеяться. А она меня в сердцах толкает, я лечу на стол, где сидят гости… Спасла меня какая-то родственница, которая бабушку увела.
— Сколько вы обычно работаете?
— Один час.
— Где вы выступали?
— Ой, да по всей области, но в основном это закрытые вечеринки. В Ревде пели один раз, в марте на свадьбе.
— Райдер есть у вас?
— Технический. За все остальное не паримся.
— Как отличается работа в театре и в группе?
— Сильно отличается. С «Нелегалами» моя задача — зажечь народ, а в театре — прожить жизнь своего героя. В клубе можно ошибиться, никто не заметит, если что. А в театре… Ну, сама понимаешь.
— Тебе не хочется попробовать себя в «Голосе», например?
— Я думал об этом. Но просто некогда. Засосало мещанское болото. В планах есть участие в каком-нибудь подобном проекте, пока делиться не буду. А «Голос» смотрю с удовольствием, но мне кажется, что российский вариант очень показушный, в отличие от оригинальных американского, британского и австралийского проектов. Но есть очень талантливые ребята, достойные победы.
— Каким, по-твоему, тебя видят люди?
— Я не знаю, каким видят. Но хотел бы, чтобы я был для всех простым человеком, а не местечковой зазнавшейся звездой, это гадость. Не знаю, не думал об этом.
