— Раньше мне жалко было людей, которым я делаю больно. Думал, как жить буду потом, загонялся. Я человек верующий, поэтому дико было. А сейчас для меня это просто работа: люди хотят, чтобы им было больно, платят за это, — рассказывает 25-летний ревдинец Вячеслав Матвеев. По его словам, в то время, когда он начинал набивать тату, еще никто особо не выбирал, какой рисунок получится в результате — это все было в новинку, многим просто хотелось выделиться. Теперь же всё стало по-другому.
Мы встретились с мастером у него дома, где одна из комнат отведена под тату-кабинет. Здесь на стенах висят картины, которые он сам написал в разное время, в углу — внушительных размеров черная кушетка, тихо играет музыка — что-то испанское. Настольная лампа заливает комнату светом.
Слава хорошо помнит, как сам сделал первую татуировку. Ему было 12 лет, знакомые дали самодельную тату-машинку и предложили обвести уже готовый рисунок.
— Обвел фигню какую-то, — смеется парень. — Вроде, трайбл. Чтобы было понятно, что это: в жвачке «Малобар», которая раньше была очень популярна, находили такие маленькие переводки. Вот, обвел такую же, только огромную. На качках они прикольно смотрятся, а на дрищах — шняга, конечно.
Поначалу, рассказывает Матвеев, деятельные мастера сами собирали тату-машинки: брали движок от любой машинки, смотрели, как работает, и копировали. Так же поступал и Слава.
— Ну, и дособирался, — улыбается он. — Тогда-то это было круто, особенно для ребенка. Сейчас каждый сможет собрать тату-машинку, надо только моторчик найти. А еще было все равно, как ты делаешь татуировку: того, что картинка появилась на теле, уже было достаточно, это уже было хорошо. А ведь я, помню, выеживался, сразу начинал «бить», не нанося рисунок…
Отголоски того времени преследуют его до сих пор. Не так давно перебивал татуировку, которую когда-то сделал. Пришла его знакомая — мол, сам «накосячил», сам и исправляй. У нее, вспоминает мастер, на плече были лилии, а на пояснице — иероглифы с сакурой.
По его словам, сейчас народ в основном бьет надписи на разных языках, а вот осмысленных татуировок делает мало — именно поэтому каждая такая запоминается надолго.
— Тут девочка приходила, разжевала мне значение своей татуировки. Получается, там пчела и яблоня. Яблоня символизирует ее саму, а три или четыре цветка — это ее дети, — вспоминает Матвеев. — А если говорить о надписях: ну, набивают что-то типа «Весь мир у моих ног» на каком-нибудь языке. Что это значит?
Мастер признается: если некачественную или попросту глупую татуировку намереваются сделать его друзья или знакомые, он может и отсоветовать. Ну, а с чужими обычно не спорит.
— Обычно мне кидают эскиз, и я говорю: это нормально, а это не очень. Если татуировка плохая, и ее хотят близкие люди, я вообще жестко надавливаю и говорю, что можно лучше сделать.
Пару таких словесных оплеух получала и жена Славы, Катя. Кстати, прежде она была ярой противницей татуировок. Сейчас же ими покрыта значительная часть ее тела.
— Она сначала вообще этого не понимала, потом начала просить одно, второе, — рассказывает Матвеев. — Говорю: иди в баню, ничего у тебя не получится… В общем, началось все с божьей коровки. Потом она нашла себе контурные розы олдскульные, мы сделали три больших бутона, а потом их закрасили. Сейчас еще хочет.
У Славы и Кати есть четырехлетняя дочь Злата, и ей, говорит, без проблем разрешит «зататуироваться» — конечно, если девочка сама этого захочет. А вот сам Слава — чист, потому что расписывать свое тело никому не доверяет. «Все время говорю, что мой мастер еще растет», — смеется он. И объясняет:
— Конечно, есть мегасупермастера, но у меня пока таких денег нет, жду, может, получится с ними татуировками расплатиться: я им, они мне. Когда соберусь, рисунками будут моя семья и животные.
А пока он колдует над чужими телами. И приветствует, если кто-то набивает себе картины в духе реализма — его любимого стиля. Это когда рисунок отражает действительность и похож скорее на фото, чем на рисунок. А еще лучше, говорит Слава, если такие тату выполнены в черно-белом цвете.
Матвеев уверен, что заняться этим делом может каждый, главное — усидчивость: есть куча стилей, которые можно освоить, не имея художественного образования: просто набив руку. Так поступил и он сам. Учиться не стал. Сразу после школы ушел в армию, а после — устроился в автосервис колористом, где проработал пять лет. Когда выдавалась свободная минутка, писал картины: в основном, при помощи аэрографа (специального прибора, который распыляет краску на холст). И именно это мастерство принесло ему известность в Ревде: он основал студию художеств «DaBOO HOUSE» и оставил основную работу.
Сейчас картинами Слава почти не занимается и иногда даже жалеет, что ушел с работы — ведь там времени на них у него было куда больше.
— Делаю тату, чтобы содержать семью, а так хотелось бы быть художником — спокойно рисовать и не заморачиваться, что нужны деньги, — объясняет Слава. — Есть люди из Москвы, которые интересовались картинами, но в это дело пачек сто нужно было вложить: отвезти туда картины, и еще какое-то время жить в столице.
А вдохновение для него — оно повсюду: в мелочах, фотографиях, на которые случайно натыкаешься в Интернете. И, конечно, в родных.
- Не пейте за рулем. Я всегда против этого. Ни с кем пьяным никогда не сяду, потому что ничего хорошего из этого не получалось. У меня друзей куча, которые пили и попадались.
- Не косячьте в браке. А чтобы этого избежать, разговаривайте. Подумайте, хотели бы вы, чтобы ваша вторая половинка сделала так, как намереваетесь сделать вы. Если нет — значит это плохое намерение.
- Посмотрите фильм «Выхода нет». Он вообще с ума сойти, я в нереальном напряжении его смотрел.