В собственных глазах кто угодно кажется неправым. Кроме самого себя
Когда они втроем собираются за столом, разговор идет о привычном: немного о погоде, немного о проблемах коммуналки… Обсуждают и покупки, которые нужно сделать в этом месяце. Перебрав все — замолкают. И каждый молчит о своем.
В принципе, все их отдельные мысли можно свести к одному концу: вот бы оставили меня в одиночестве! Но реальность такова, что квартира одна, а их трое. Без особенных вариантов перемены обстоятельств.
Меня убивают
«Меня убивают. Медленно, каждую минуту, секунду, миг. Убивают свои же, близкие, родные люди. Не хотят понять, не хотят услышать, не хотят сосуществовать мирно».
— Бабушка, можно сделать так, чтобы телевизор слышала только ты?!
— Это мой телевизор, как хочу, так и слушаю.
— Сделай потише!
— Я старый больной человек, я плохо слышу. Хочешь тишины — иди на улицу.
Нет, конечно, она могла бы сделать потише. И, вообще, новости она слушает 24 часа в сутки, очередной выпуск не так и интересен. Но тогда она будет сидеть в тишине одна. Никто не придет, чтобы поговорить. Никто не поинтересуется, как она сегодня себя чувствует. Они всё прячут от нее, всё. Даже чеки на покупки приходится выпрашивать для проверки. А как не проверять, ведь это она — хозяйка дома! Всё, всё нужно проверять. Вот вчера принесли какие-то тюки, закрылись в комнате, смотрели, смеялись. Опять накупили шмотья! А на какие деньги?!
— Вот я вам… Придут черные дни, как жить будем?! — в бессилии машет она сухонькими кулачками.
— Мама, что ты там опять причитаешь, что случилось?
— Что случилось? Все то же, что и каждый вечер. Снова с книжкой сидишь, а твоя гулять собралась! А, между прочим, варенье никто не варил, огурцы не солил. Все бы только развлекаться!
— Мама, ты опять начинаешь… — в голосе дочери послышались раздраженные нотки.
— Да-да, опять. Потому что знаю жизнь! Потому что завоевывала ее кровью! А сейчас все это забыто, всё! Никто старость не уважает. Все вы моей смерти хотите.
— Ну, что ты, мама, — но это замечание потонуло в море крика и упреков. Старушка, хотевшая, чтобы с ней поговорили, оказалась абсолютно неспособна никого услышать.
Хочу убежать
— Мама, я иду в горы.
— Снова?
— Снова. Месяц не буду дома.
— Опять ты за свое.
— Мама, я просто хочу заниматься тем, что мне нравится. Пойду я, буду поздно, не жди.
Она вышла из дома без какой-то видимой цели. Просто, чтобы не сидеть дома. Бабушка опять разошлась, до ночи не уймется. И так каждый раз. Как хорошо, что подвернулись горы! Месяц покоя, месяц нормально проведенного времени. Целый месяц без каторги, в которую превратилась квартира. То бабушка кричит, то мать срывается. Все надоело хуже горькой редьки. И, главное, никто не хочет понять ее. А ведь это так просто!
Ну, что нужно молодой девушке? Свобода. Денег нужно, конечно. Вот мама все твердит — найди нормальную работу, найди нормальную работу… Сидеть в офисе с утра до вечера или на заводе стоять у станка? Не для нее это. И свободного времени совсем не будет. Она уже пробовала.
Вот если бы квартиру снять в Екатерин-бурге… Только оплачивать ее не на что. Приходится торчать здесь, слушая вечные перебранки. Бабушка с ума сходит, прячет вещи, чтобы она не могла никуда уходить. Все подозревает ее в какой-то тайной жизни… Зазвонил мобильник.
— Ты где?
— Да по Горького иду.
— Слушай, притормози у «Хитрого», я тебя встречу. Ты насчет гор-то что решила?
— Иду.
— А насчет дискотеки завтрашней?
— Если к тебе вещи закину днем, то вечером выберусь.
— Что твои, лютуют?
— Как всегда.
— Слушай, что ты терпишь, найди мужика и переедь к нему.
— Ага, из одной кабалы в другую???
Почему со мной
«Господи, нельзя не любить мать, нельзя, грех это. Но ведь и она не любит меня. Господи, почему это все случилось со мной? И когда же это кончится?»
— Ты ужин приготовила?
— Да, мама. Что ты будешь есть — пюре, суп или кашу?
— Ничего не хочу. Жирное все, у меня все время поджелудочная болит от твоей готовки.
— Зачем ты так говоришь?
— Я в своем доме. И говорю то, что есть.
Дочь вздохнула и ушла в свою комнату. Мать снова не поела. Нужно что-то новое приготовить, а то будет голодом сидеть весь день. Когда отец умер, мама была такой одинокой, брошенной. Сразу старой стала, сгорбленной. Вот она и переехала сюда. Свою квартиру продала, чтобы маму поддержать. А тут инфляция. Квартирных денег хватило лишь на ремонт. Мама обещала переписать квартиру, потом передумала. Вот и все, и никаких перспектив.
Дочь выросла, скоро уйдет из дома, выйдет замуж. А она так и останется здесь, привязанная к матери. И — никакой поддержки. Замуж? А куда сейчас замуж, почти шесть десятков уже. Да и обстоятельства не слишком способствуют. Она тяжело вздохнула.
— Мама, я, пожалуй, в гости схожу. К подруге в соседний дом. Ненадолго.
— К этой что ли, пропащей?
— Ну, какой пропащей? Что ты опять выдумываешь?
— Все они у тебя такие. Только выпить да поболтать мастера. Что в гости бегать? Дома занятий что ли нет!?
— Хорошо, я останусь дома.
— Не нужно из меня делать чудовище!
Конечно, не чудовище она, просто очень старая уже. Пройдет полчаса, будет звонить, искать ее, как малого ребенка. Она страшно боится, что ее обманут, что все хотят ее смерти. Ужасно это все. Страшно оказаться в такой ситуации. Но иногда нет сил терпеть…
***
Когда они собираются за общим столом, ведут невинные диалоги о погоде, о коммуналке, о покупках и фильмах. А потом молчат. Молчат, и каждый ведет внутренний диалог. С самим собой. Диалог о живом.
