Люди в моей голове

Проблема выбора — самая большая проблема из известных человечеству

— Ты должен это сделать.
— Нет, не могу, не могу. Это ведь моя семья.
— Они все равно бросят тебя. Бросят.
— Врешь, этого не может быть!
— Бросят. Но сначала они найдут тебе врача…
Олег сел на кровати, сжимая голову руками. Не может быть! В окно смотрела круглая, как тарелка, луна. Тишина. Профырчала по дороге одинокая машина. Ничего, что бы напоминало об ожесточенном споре. Голос снова перехитрил его. Перехитрил и спрятался.

У собачки боли

— Олеженька, солнышко, ты чего плачешь?
— Упал.
Мама ласковыми руками привлекла к себе, поцеловала в лоб. Зашептала по-детски спасительное: «У собачки боли, у кошечки боли»… Олег вытер слезы. Боль отступала.
Шум в голове теперь казался отзвуками футбольного матча. Пройдет, обязательно пройдет. Вот сейчас.
— Сотрясение мозга, — констатировал врач. — Постельный режим и никаких волнений.
Мама не придала значения словам доктора. Она работала, растила сына одна. Где уж взять время, чтобы уследить за семилетним сорванцом. Со временем травма забылась. Да мало ли их бывает у мальчишки, все свободное время проводящего во дворе.
Головные боли пришли внезапно. Стали поднимать ночами, крутить странные орбиты в голове. Олег не жаловался. Некогда ему было жаловаться — олимпиады, экзамены, выпускной класс. Долгое время списывал все на переутомление. Пил таблетки от головной боли и уверенно шел вперед. К медали. Шел, пока не споткнулся и не попал в больницу.
— Застарелая травма, а что вы хотите, — развели руками врачи. — Будем лечить.
И лечили. Исправно пичкали таблетками, заставляли что-то делать. Сейчас Олег уже не помнит, что именно. Память давно стала шутить с ним шутки. То подкинет нужный факт, то спрячет за семью замками. Он привык. Усмехаясь, шевелил губами «У собачки боли…»
Второй шанс
Поступить не получилось. Болезнь, потом армия, где мелочи жизни вколачивались, как гвозди, в организм… Домой вернулся совсем другим. Вернулся и практически сразу женился.
— Я так хоть не сорвусь с катушек, — объяснил матери.
Та согласно закивала. А что, Анна — девушка покладистая, хозяйка хорошая. Не из новомодных этих. Даст Бог, будут жить. А за три дня до свадьбы мать застала Олега за странным занятием. Он разговаривал со стаканом. Смотрел сквозь него и тихо бубнил, улыбаясь. Услышал шорох, вздрогнул, очнулся.
— Ты что, мама?
— Ничего. А ты с кем это разговаривал, сынок?
— Да ни с кем. Так, стишок повторял про себя.
Свадьбу отгуляли скромно, но весело. А через год родилась Танюшка. Олег и Анна нарадоваться не могли на дочку. Носили на руках, покупали все возможные игрушки. Сидели с ребенком по очереди, примерно месяцев с четырех. Анна устроилась на подработку, Олег — на две. Кое-как сводили концы с
концами.
Как-то поздно вечером Олег пришел домой чернее тучи:
— Проверить Таню у невропатолога нужно.
— Так проверяли же, Олежка, — недоуменно пожала плечами Анна.
— Еще раз своди. Предчувствия у меня.
Какие — говорить не стал. Но стал под благовидным предлогом отказываться находиться с дочерью. В семье забили тревогу.
— Что случилось, Олег?
— Ничего, просто устал…
Он не знал, как объяснить им про голос, живущий в его голове. Голос появился внезапно. Ночью разбудил Олега урчанием и чавканьем.
— Иди в детскую, — сообщил повелительно, — потряси там кроватку. Да посильнее потряси. Проверь, ребенок там лежит или кукла.
Себя Олег «нашел», уже открыв дверь детской комнаты. Голос делал с ним все, что хотел. По-лисьи нашептывал, когда Олег был на работе. Подталкивал за руку, чтобы вывинтить до отказа горячий вентиль, когда набиралась ванная. Это стало ежедневным страхом. Ежечасным, ежесекундным.
— Я — чокнутый, мне место в психушке, — бился в истерике он во сне.
— Ты абсолютно нормальный, просто не верь никому. Все врут, — внушал голос.

Чума на ваш дом

Через два года, когда Танюшку отдали в садик, голосов стало три. Олегу приходилось все чаще уходить из дома. Но куда? В больницу? Он пробовал анонимно записаться к психологу, но уже на второй встрече ему рекомендовали обратиться к специалистам посерьезнее.
— Мне страшно. Страшно жить, — жаловался он голосу.
— Уходи. Выйди в окно, — насмешливо отвечал тот.
— Не хочу, чтобы дочь с женой были семьей сумасшедшего. Пока я еще понимаю, что делаю.
— Они бросят тебя, — хохотали голоса в голове, — бросят одного. И тебя до самой смерти будут пичкать таблетками.
— Ань, а что, если нам пожить отдельно? — предложил Олег жене.
— Зачем, Олег? В последнее время ты стал каким-то странным…
Все чаще он стал всматриваться в дочь. Стоит Танюшке задуматься о чем-то, Олег следит — может, у нее в маленькой головешке тоже голоса? Только свои, детские?!
— Никому не доверяй, — говорят ему невидимые советчики, — за всеми следи.
Олег старается. Прячет в шкаф остатки еды, пока жена не видит. Собирает и пересчитывает газеты. Во всем нужен порядок. Никто его не обманет. Теперь он часто молчит. Анна его предала — привела в дом врача. Он хитрый, он не поддастся. Его предупредили. И таблетки он пить не будет. Не доверяй!
— Уходи, Олег, — шепчет голос. — Только дочь забирай. Не должна она с предателями жить.
— Не могу, не могу, — из последних сил сопротивляется он. Встает ночью, ходит по комнате, скрипит зубами…
Анне страшно и жалко мужа одновременно. Видит, как он мучается. Знает, что таблетки, которые дает ему втихаря, не помогают. Будто чума в доме — здоровый с виду, абсолютно гнилой человек внутри.

***

Вот уже три месяца Олег в больнице. Голоса покинули его. Пока мир еще не обрел краски, остается безжизненно-серым. Тишина, оказывается, пугает больше. Нет советчиков, но нет и простого, ясного смысла. Приходила Анна, посидела рядом. Говорит, что ждет. Что Танюшка рисует его, Олега, портрет.
Нужно уйти. Остается только решить, как и когда. Мысли, как змеи, вползают в сознание. Олег боится, что одна из таких змей однажды сдавит его полностью.

Популярное