Нина всегда мечтала иметь ребенка. Желание было совершенно абстрактным и материальным одновременно. Хочу, потому что в личной жизни давно уже «мертвая» полоса. Хочу, потому что перестану чувствовать себя одинокой и никому не нужной. Хочу, потому что это естественное продолжение жизни.
Я вам расписку напишу
Поиски биологического отца заняли продолжительное время. Нужно было учесть максимальное количество переменных. Чтобы был здоров, чтобы наследственность была хорошей. И, наконец, чтобы был занят. Нина хотела родить только своего ребенка. Чтобы никто не посягал на их единство.
— Ну, хотите, я вам расписку напишу, — упрашивала она коллег. Нине казалось, что ее просьба естественна.
— Ну, как ты себе это представляешь? — спрашивали ее. — А если кто-нибудь узнает?!
Наконец, претендент был найден, естественные процессы женского организма запущены.
— Я — беременна, — довольно сообщила Нина зеркалу. — Ура!
И стала готовиться к появлению ребенка. С первого дня. Потому что ничего не было отныне важнее этого.
В женской консультации Нину хвалили, она была образцовой беременной.
— Доченьку жду, — с довольной улыбкой сообщала врачам, — опору и помощницу.
— Пол заказать нельзя, — предупреждали ее.
— Я знаю, я — чувствую, — упиралась Нина.
На третьем УЗИ прогремел гром:
— Мальчик, — бесстрастно сообщил врач.
— Посмотрите лучше, — умоляла Нина.
— Все предельно ясно. Смотри, не смотри. Сын у вас будет.
— Это невозможно!
Сын — это что? Сын — это как? Нина не находила себе места. Девочка — это нежность, бантики и помощь, а мальчик — это зачем?
— У вас что-то случилось, женщина, — остановили Нину на улице.
— Да. У меня вся жизнь под откос. Оставьте меня в покое, пожалуйста.
Полчеловека
Роды прошли легко. На свет появился Ярик и огласил мир громким басовитым криком.
— Богатырь какой, — не скрыла восхищения врач.
— Угу, — кивнула измученная Нина.
Все дни, находясь в роддоме, она ждала. Вот-вот оно придет, это состояние, когда хочется обнять всю землю. Вот-вот ее накроет этой волной нежности и доброты. Но ничего не происходило. Ярик лежал в кювезе, Нина сидела рядом. А между ними — пустота.
— Вот придет молоко, почувствуешь, насколько вы близки, — пообещала соседка по палате. Она-то свою дочку просто с рук не спускала.
— Девять лет ее, милушку, ждала. Каждый миг за нее боролась, — признавалась она ласково. — Мир, он на матерях держится. Не бывает равнодушных матерей. Всякие бывают, а равнодушных — нет.
Нина ждала. Пришло молоко, Ярик упоенно чмокал совсем рядом, а сердце молчало. Выписали — жизнь пошла своим чередом. Пеленки, кормления, развитие. И — каменная пропасть.
— Да что ты, как неживая-то, — злилась мать. — Подумаешь, сын вместо дочки. Зато здоровый, умненький. Радоваться надо и любить.
Любить? Как любить? Нина ухаживала за Яриком, занималась с ним. Но вот тискать и целовать не хотела. Может, ее любовь вот такая? Может, она уже любит?
— Наверное, со временем все изменится. Ну, что сейчас? Это даже не человек, так, полчеловека какие-то, — признавалась она самой себе. Чтобы совесть не мучила.
Постепенно она привыкла. Сообщала знакомым, что Ярик гулит, пытается ползать, отвечала кивком на уличные восклицания:
— Какой славный у вас малыш!
Привыкла и перестала ждать чуда.
Гормоны и кризис
Как-то Нина наткнулась в Интернете на тему, которая показалась ей собственным криком души:
— Не люблю ребенка. Все время канючит, не знаю, что ему нужно. Не чувствую душевной связи….
Автора темы осуждали. Советовали пить успокоительное, пройти гормональное обследование. Нина не смогла не написать. А когда начала — стала обдумывать написанное. Ведь Ярик, он ничего не сделал такого, чтобы мать его не любила. Как все, болтал на своем языке, смешно размазывал кашу по столу. Радовался жизни, несмотря на то, что мать была к нему равнодушна.
— А вы сшейте себе куклу, — советовала одна из гостий на форуме, — кукла, она в разы удобнее, чем ребенок. Сшейте — и увидите разницу.
Нина приняла совет. Она хотела сшить не просто куклу, а что-то свое, выплеснуть эмоции. Больше всех ей понравились Тильды. Сделанные вроде бы по одной выкройке, они перенимали настроение автора. Нина укачивала Ярика и садилась шить. Вечер за вечером.
Постепенно она начала понимать, что куклы для нее — отдохновение, выброс накопившейся обиды и плохой энергии. А получались они, кстати, совсем не злыми. Даже наоборот. Толстая овечка, Спящий ангел, Летящий кот, Принцесса. Мир, созданный Ниниными руками, разрастался с каждым вечером. Теперь, если Ярик плакал, она давала ему в руки лоскуты и пуговицы, нанизанные на нитку.
— Из чего сделаем халатик Банщице? Из этого? А ты отлично разбираешься, — Нина не заметила, когда начала говорить с сыном «не по делу».
— Ярик знает, где зайка? Вот он зайка. А где у него ушки? Вот они, ушки!
Заяц чем-то походил на Ярика. Такой же неуклюжий, с жалобными глазами. Нина умилялась ему, как первой своей работе. Умилялась и находила сотню сравнений с сыном.
— Надо ему подружку сделать, да, Ярик?
Начала шить подружку, а сшила — маму. Добрую, толстую зайчиху в фартуке с растопыренными лапами.
— Какая у зайки мама, — всплеснула в восторге руками. А сын вдруг прислонил зайца прямо к его тряпичной маме. Вплотную. Заяц словно говорил: «Как хорошо, что ты есть. Обними меня».
— Ярик, солнышко. Зайка ты мой. Иди сюда, — что-то сдавило горло. Сын постоял немного у стола, потом неверными шажками двинулся к матери:
— Да ты пошел ведь, — она поймала ребенка и подняла на руки. Поцеловала в макушку. А макушка-то, оказывается, молоком пахнет. И волосики на ней такие мягкие, как пух одуванчика…
***
…Редкая мать не гордится своим ребенком. Но Нине кажется, что она гордится Яриком больше, чем все остальные. Ее сын на редкость аккуратный и собранный. А еще он умеет читать и знает основы счета. У Ярослава тонкое чувство прекрасного, так подобрать ткани по цвету Нине еще ни разу не удавалось. Тильд семья шьет вместе. И дарит всем, кого знает. Дома постоянно «живут» только неуклюжий заяц со своей тряпичной мамой. Для Нины именно они — символ и ощущение материнства.
