Друг за друга в ответе

Вкладывая в ребенка, иногда можно не дождаться дивидендов

— Передвигай ножки, Костик. Так, вот так, еще. Вот сейчас дойдем до лестницы…
Это настоящий подвиг — первые шаги. Особенно если малышу два года. Людмила чувствовала, как дрожит от напряжения маленькая ручка в ее большой руке. Костик идет сам. Вот бы мама увидела.

Простая история

— Ой, Людка, это же такая простая история, — хмыкнула подруга, — какой мужик захочет жениться по залету?
— Я думала, что мой — исключение, — почти прошептала Люда. — И как теперь маме сказать?
— Ну, придется уж как-нибудь.
Мать только руками всплеснула:
— Вот не ожидала от тебя такого сюрприза, — и припечатала: — Мне тут внуков раньше времени не нужно.
Потом она не раз пожалеет о своих словах, придет мириться, но Люда не сможет. Слишком сильна оказалась обида. С маленькой дочкой она все время будет сама. Одна.
— Мы с тобой, Соня, друг за друга в ответе. Никто мне ближе тебя стать не сможет.
Неправду говорят те, кто считает, что участь матери-одиночки незавидна. Люда никогда так не считала. Трудно было, да, безденежье, конечно. Но счастливых моментов тоже хоть отбавляй.
— Мама, почему ты замуж не выходишь?
— Не хочу, чтобы тебя воспитывал чужой человек. Редко так бывает, чтобы повезло. Мне, Соня, пока не везло. Тебе со мной плохо?
— Не знаю. Хорошо.
Соня росла послушной, спокойной девочкой. И со стороны казалось, что мама с дочкой представляют собой идиллическую картинку. Однако характером Соня явно пошла в отца. Как ни старалась Людмила, не открывала ей душу дочка.
— Ну, мам, у нас же все-таки разница в возрасте.
— Наверное, ты права. Ты мне доверяешь?
— Конечно, доверяю, о чем разговор?
Так и жили. Люда всерьез полагала, что ее жизнь сложилась вовсе не плохо. Есть работа, куплена однокомнатная, но квартира. Дочка подрастает. И на наряды ей немного, но остается. Чего еще желать матери?! Люда никогда себя никем иным и не мыслила. Только мамой. Только Сониной опорой.

Все бумерангом

— Соня, у тебя мальчик появился?
— Мам, думаю, это вполне естественно для моего возраста.
— Ну, что ты так агрессивно, приводи, знакомь.
— Повода пока нет.
Честно говоря, о мальчике Люду известила учительница. Как известила и о том, что молодой человек «весьма активный во всех смыслах».
— Ваша девочка выпускается нынче, вы уж следите за ней серьезнее.
— Что-то случилось?
— Ой, не знаю, как и сказать. Она у вас такая скрытная. И характер, сами знаете.
— Да, сама знаю.
Чего-то, видимо, недодала Люда дочке, раз все получается наперекосяк. Это ранило и расстраивало. А может быть, гены?! Отец за все годы ни разу не разыскал, не захотел ничего узнать о дочери. Иногда Соня была на редкость нечуткой. Придет, закроется в комнате, включит музыку…
— Мама, я поступать никуда не буду.
— Как? А институт, а работа хорошая как же?
— Ну, потом как-нибудь. Просто летом мы с друзьями решили на море рвануть. Ты ведь не будешь против?
— Вообще-то я против.
— Это глупо, я все равно уеду. Лучше разреши. Буду звонить, сообщать о себе. Мне ведь восемнадцать на днях…
— Соня, зачем так? А вы с девочками едете или мальчики тоже будут?
— Большая компания собирается. И, кстати, родители никому палки в колеса не ставят.
Людмила подумала, поревела в подушку и согласилась отпустить. В конце концов, она привыкла доверять Соне. Море… Это так здорово! Люда сама была на море только в детстве. Пусть Соня отдохнет, год выдался не из легких.
Дочь вернулась из поездки через месяц. Мрачная, недовольная всем и вся.
— Случилось что-то?
— Да как сказать… В общем, так: я беременна. Отец ребенка признавать его не хочет. Буду делать аборт.
— Ты с ума сошла!
— Предложи что-нибудь получше. Что, в суд подавать на него будем?
— Нет, поступим так, как я сама поступила когда-то. Вырастим. Теперь мы и за него в ответе.
Соня закрылась в комнате.

Не хочу стать тобой

Беременность протекала тяжело. Токсикоз, отеки — все прелести девяти месяцев вынашивания. Но Люду пугало другое. Соня не радовалась ребенку. Не хотела покупать приданое, сторонилась «беременных» тем. А во втором триместре и вовсе засела
дома.
— Я как колобок, не хочу, чтобы меня видели такой.
— Сонечка, ты прекрасно выглядишь, — всплеснула руками, протестуя, мать.
— Мама, у меня тоже есть глаза.
Роды были тяжелыми. Костик родился слабеньким и с родовой травмой. Когда Людмиле его показали — не смогла удержаться от слез.
— Сонечка, мы его выходим, выкормим.
— Мама, я решила отказаться от ребенка. И давай без стонов. Я не готова поднимать инвалида в 18 лет.
Вечером того же дня Людмилу увезла «скорая». Сердце не смогло смириться с черствостью дочери. Когда выписалась, Соня уже подписала отказ. И даже успела собраться на заработки.
— Если не заберешь Костика домой, можешь совсем не возвращаться.
— Мама, неужели ты способна так поступить?

***

…Первые шаги Костику удались на славу. Массажи, лекарства сделали свое дело. Людмила присела на скамейку. Хождения по чиновничьим кабинетам, унижения, бумажки. Сколько их было — не счесть. Главное, ее внук сейчас сидит рядом. Преданно смотрит в глаза. Пока он еще никуда от бабушки, да и ложку-то еще держать не умеет. Но главное, он есть.
— Ох, Костя, хватило бы у меня здоровья. Хватило бы у меня сил тебя поднять, — шепчут бабушкины губы. Ей тяжело. Вдвое тяжелее, чем тогда, с маленькой Соней. Дай ей бог ума, ее дочери. Носит где-то судьба, не рассказывая, что Костик только что сам ножками до скамейки дошел.
Она больше не думает, что сделала не так. Некогда. Людмила просто живет. Открывает мир снова, ведь внук видит его совсем иначе. Анализы, операции — все это еще предстоит перенести не раз. Она сможет, она поднатужится.
— Ну что, богатырь, иди в коляску, что ли. Домой пойдем, сынок.

Популярное