Персик, скрещенный со сливой

Душевная история о Наталье-королеве фруктов

— У меня жизнь — во, хоть вешайся, — широко улыбается Наталья.

Она — женское воплощение Карлсона. Носится, словно к спине прицеплен пропеллер, стреляет шутками — ловите, не жалко. Работает со сладким: Наталья — владелица «фруктовой» точки. И ее знают все. Жизнь королевы фруктов и правда «во!», потому что сама она «ого-го».

Вечерний час пик

Сейчас — восемь вечера. Внепавильонные дела Натальи кончились, и она сменяет своего продавца. Для Натальи начинается фруктовый час пик: покупатели накатывают волнами по десять-двенадцать человек.

— Это персик, скрещенный со сливой… Да, орехи хорошие… — бросает она в разные стороны: клиенты не привыкли ждать. — Пакетик вам? Сейчас…

Наталья рассказывает, что в такие моменты «отключается именно на торговлю». Встанешь рядом с ней и попытаешься что-то сказать — не услышит. Зато увидит, если покупатель попытается что-то стащить. А воруют по-страшному. Правда, воришке может и прилететь.

К прилавку пробивается блондинка, похоже, старая знакомая владелицы фруктовой палатки: диалог их будто уже выучен и даже оброс рифмою.

— Сколько ты яблок хочешь? — привычно интересуется Наталья.

— Килограмм пять-шесть… Больше не съесть, — хохочет довольная своей остротой блондинка.

Покупатели толпятся, шумно оценивают товар. Они зычно зовут продавщицу, та бойко обслуживает одновременно троих.

Ко мне подходит дядя Ваня, уличный знакомый Натальи. Ему чуть более восьмидесяти, но говорит, что «знает Наташу сто лет». Дедушка наклоняется поближе, чтобы сообщить: он не ее клиент.

— В магазине дешевле, — шепчет он, пока женщина разбирается с покупателями. — Вроде пока не замечает, что просто хожу мимо и ничего не покупаю.

Дядя Ваня внимательно смотрит на меня своими светлыми стариковскими глазами и жует губы: вставная челюсть мешает. Наталья, крадучись, подходит сзади, изображая, как дед двигает челюстью. Он оборачивается и, оценив пантомиму, смеется — привык. Шутки у Натальи грубоватые, но совсем не обидные. Уверена, если бы я изобразила дяди Ванино шевеление губами, он бы оскорбился. А Наталье это сходит с рук.

Не избей, не укради

Наталья — за справедливость. Нечестно, когда несколько человек нападают на одного. Нечестно, когда воруют. Это случается часто. В последний раз Натальину «фруктовую точку» пытались обобрать пару недель назад:

— Если отпору не дашь, вор еще раз придет. Вот я сразу же или «мать на мать», или бью. Тогда подошли, оскорбили всяко меня. Потом пообещали витрину перевернуть и плюнули моему продавцу в лицо. Я их и оттискала.

Этой женщине вообще все нипочем. Она не боится разнимать дерущихся «гоблинов», что по вечерам обитают на крыльце «Серебряного копытца» или кучкуются в сквере напротив. Они нарушают общественное спокойствие и мешают Наталье работать.

В прошлую пятницу она вступилась за девчонку. К последней пытался приставать один такой «гоблин», не стесняясь ее друзей-подростков. Попытки девчонкиных друзей защитить словесно были осмеяны и оставлены без внимания. Наталья такое стерпеть не смогла — кинулась на помощь. Подростки убежали, а Наталью избили двое мужиков: «гоблин» и его друг.

— И ведь куча людей стояла вокруг. И никто, ни один мужик не вступился. Девушки кричали: «Да помогите же ей!». И никто, — возмущается Наталья.

Один из этих «гоблинов» — тот, кого она когда-то вытащила из пьяной драки.

Нахал и лезешь вон из кожи? Получи по роже!

Наталья — особа интересующаяся. Большая часть ее жизни связана с торговлей фруктами, но она успела «отплавать» в бассейне 18 лет и художественной росписью на УПП ВОС увлечься.

— До сих пор могу запросто любую банку разрисовать, — подмигивает женщина. — С фруктами было сложно: сначала работала на «Огоньке» у граждан нерусских. У французов, я их так называю. Там как: привезли, выгрузили товар. Пока разгружаешься, половину продашь. Работодатели они были нормальные — не обманывали. Потом у меня появилась своя точка на «Хитром». Теперь вот здесь.

К прилавку подходит тщедушная бабушка в ярком платке.

— Не смотришь, а я ведь арбуз заберу, — ехидно говорит она Наталье.

— Да ну, не унесете, тетя Аля, — улыбаясь, отмахивается продавщица.

И на «Хитром», и на «Огоньке» форс-мажоры тоже были.

— Парень сначала ударил — у меня кровь носом потекла. Я и вырубила его. Пацан 30 минут очухивался. Все говорили: пятикилограммовой гирей его стукнула. А я: как же! Вот она, рука. Парень очнулся в «скорой» и заорал: «Где она??? Выпустите меня отсюда!» Вот такой я боевик. Мне, видимо, мужиком надо было родиться.

Наталья, хохоча, признается, что в свое время хотела даже стать телохранителем.

— Говорят мне: «Ну, ты и баба-дизель!» — улыбается она. — На рынке Тайсоном называли. Кто? Французы эти.

Она говорит, что ничего не боится. Ни темноты, ни сильных мужиков. Поэтому не шугается грубых «французов» с их непристойными предложениями, когда ездит на базу закупать фрукты. И бросается бесстрашно на несправедливых гоблинов, на воров-верблюдов.

В 2012 все уйдем

Наталья отвлекается.

— Вики, Вики… — отрывисто зовет она маленькую собачку-лисицу. — Не хочет от папы уходить!

«Папа», худощавый мужчина в бандане, с длинными пегими волосами, подходит к прилавку, маленькая «лисица» — за ним.

— Серый-белый, где ты был? — обращается к «папе» Наталья.

— Да везде… — устало вздыхает он.

— Ты как наркоман сегодня… — на ходу бросает женщина. Она спешит к другому покупателю. — Глаза, как у наркомана, бородушка, как у козлика.

— А! — «папа» махнул рукой. — Целый день с внучкой, с дочкой, с собачкой…

Наталья автоматически «считывает» каждого человека — ее ироничное замечание или вопросительный полуокрик заставляют улыбнуться, и не позволяют обидеться на шершавость случайной грубости. Где этому учат? Точно не в ВУЗе, потому что из образования у нее — девять классов и УПК на продавца.

— Вообще-то она добрая, — вспоминаются слова дяди Вани.

Спрашиваю у Натальи, какие люди ей не нравятся, потому что кажется, будто принимает она всех. Даже несправедливых «гоблинов».

— Я не знаю эти черты характера. Я же человек без высшего образования, простолюдин. Как назвать таких людей? Эгоисты эти, — пожимает плечами Наталья. — Если по своей работе, это такие, которым ничего не надо, но они подойдут, все пощупают на витрине и пойдут дальше. Не люблю: ну, не надо ничего, пройди мимо спокойно. Я вот говорю: «Зачем перебираете? Лучше оно не станет». Они: «О, хамка! О, змея! К вам никто подходить не будет… Дай бог вам ничего не продать… До старости тебе не дожить». Я отвечаю: «Скоро конец света — никому не дожить. В 2012 все уйдем».

Рассказывает беззлобно, смеется. Если и конец света, она выживет, приспособится. Не пропадет Наталья.

Ксения Звягина

Популярное