О почтовом штемпеле, злых собаках и скромности письмоносцев
Почтовое отделение №6, которое находится на улице Горького, пахнет прошлым веком. Нет, зал операторов, где оплачивают счета и отправляют письма, причесан и подкрашен. Даже на входе вместо деревянной — сейфовая дверь. Но настоящая почтовая обитель начинается неприметно: по-прежнему деревянным, закрытым для клиентов входом.
Толстые штемпелевать трудно
Коридор изворачивается так, что в трех комнатах заблудиться можно. Поплутав, попадаю в типично почтовое помещение. На дальней стене вместо окна — затворенные ставни, а под ними — мощный конвейер с потрескавшейся лентой. Это транспортер. А задраенные ставни — люковое окно, к которому утром и вечером подъезжает почтовая машина. Вниз по конвейерной ленте спускаются синяя тара с полученными письмами и газетами и мешки с особо ценным «грузом». Один такой куль из мешковины цвета асфальта стоит у стены. Сверху он перетянут бечевкой, поверх — сургучовая печать.
— Этот транспортер, по-моему, единственный во всем городе, — подчеркивает начальник почтового отделения Светлана Рыжкова.
Шлеп, шлеп — глухие удары точечно перекрывают речь Светланы Ивановны. На столе, обитом железом, корреспонденцию с конвейера штемпелюет сортировщик Людмила Мельникова: сегодня она замещает сотрудника, ушедшего в отпуск. Людмила Нифантьевна много лет работала в связи и даже уходила на пенсию — но вернулась. В очках, с темными волосами, она, чуть нахмурившись, систематически стучит по письмам тяжелым штампом.
— Резиночка у тебя съехала, — замечает Светлана Ивановна.
Людмила Нифантьевна поправляет прямоугольную резиновую пластинку, что подкладывается под обрабатываемые письма. Это для того, чтобы руку не отбить и приглушить звук удара.
— Толстые, видишь, никак, — вздыхает сортировщик, указывая на пухлые конверты.
Их штемпелевать трудно: штемпель не пропечатывается или выходит смазанным.
— Толстые надо мягко. С плоскими хорошо, а вот толстые легонько надо… — советует Светлана Ивановна.
Штемпель оттискивает индекс Ревды, область, номер почтового отделения, число и время, когда было получено письмо. Это необходимо, например, для контроля над маршрутом отправления и временем в пути. Время и дата здесь переводятся ежедневно подкручиванием железных колесиков на штемпельном календаре: похожем на цифры кодового замка чемоданчика.
Внутренняя работа — до 11.23
В отделении №6 — четыре участка, соответственно, четыре почтальона. Точнее, почтальонши.
Наталья работает дольше всех: шестнадцать лет. Она — почтальон второго класса. В августе будет проходить аттестацию в Первоуральском почтамте. Галина работает меньше Натальи: первого августа пять лет будет. У нее тихий голос и печальная улыбка: уголки губ опускаются вниз, оттого веселье превращается в светлую грусть. «Второклассным» почтальоном стала в мае, успешно сдав экзамен.
Ирина — сестра Галины. Стала почтальоном недавно. Она — почтальон третьего класса и старается «карьерно» вырасти, как и Оксана, четвертая из компании письмоносцев. Правда, Оксана расти будет в другом направлении, поскольку сейчас проходит курсы продавца. Согласилась пойти на почту, чтобы не простаивать без дела в Центре занятости. Оксана — девушка ответственная, а потому волнующаяся. Вдруг что не так?
— ЗОЖа еще не было… — переживает она.
— А уже 21-ое, — спокойно соглашается Галина.
— Нет и нет его!
Непорядок.
У каждого почтальона — свое рабочее место — деревянный стол с полочками на крышке. Еще у письмоносцев — жесткий график работы, висящий на стене. Рабочая смена каждого расписана до минуты. Начало — в 9.30, внутренняя работа — до 11.23. Спрашиваю у разносчиц писем, отчего так. Пожимают плечами и отправляют к начальнику.
— Внутренняя работа заключается в расфальцовке газет, сортировке писем по домам и квартирам, — рассказывает Светлана Ивановна. — Всем почтальонам отводится разное время, потому что у каждого из них на участок приходит разное количество писем.
Таких точностей выше крыши. Например, памятка о «подозрительной почте» над столом, где штемпелюют письма. Она напоминает о том, чтобы не теряли бдительности: по почте могут отправить взрывоопасное вещество.
Недоброжелатели
У почтальона два недоброжелателя: собака и домофон.
— На Ореховой, 3 живет собака. Она меня однажды чуть не покусала, — рассказывает Ирина. — Я потом попросила друга, чтобы он отвез туда письмо. Так собака из ошейника вылезла и на него бросилась. Больше он не соглашается туда ездить.
Остро пахнет свежей газетной краской. Наталья раскладывает газеты по кучкам. Ориентируется по «ходовику» — книжице, где газеты расписаны по адресам.
— Мне кажется, что собаки ненавидят почтальонов из-за краски вот этой газетной. Они как ее учуют, агрессивными становятся. А в тех домах такие волкодавы живут! — Ирину передергивает. — Еще там ящиков не прикреплено. А если хозяев дома нет, куда письмо класть?
На такую собаку мы наткнулись, когда разносили с Галиной почту по адресам.
— Я по первости не знала, что и как. Зашла в подъезд, а там — этот пес, — грустно улыбается женщина. — Он меня укусил. Больше я туда не захожу.
Из подъезда доносится грозное песье «бухтенье». Недобрая собака живет здесь, как минимум, пять лет. С начала Галининой почтовой карьеры. Интересуюсь:
— А корреспонденцию где оставляете?
— Не оставляю. Приходится писать записку. А уж ее — где придется, — вздыхает Галина, засовывая записку-извещение в щель между стеной и железной колонной козырька.
С домофонами тоже непросто. Народ всерьез считает, что всякое хулиганье по утрам пытается пробраться в подъезд под видом почтальонов. Еще многих жителей раздражает сам факт трезвона домофона. «Я не получаю почту, зачем вы мне звоните?» — кричат одни. «Я сплю!» — возмущаются другие.
— У кого-то ребенок маленький. Позвонили — разбудили. У кого-то муж из ночи. Приходится стоять около подъезда, ждать, пока кто-нибудь откроет, — расстраивается начальник Светлана Ивановна. — Раньше: дверь открыл, зашел, разложил по ящикам. Теперь вот — везде домофоны.
— Где дети больные — не звони, где родители больные — не звони. Матом покрывают, — присоединяется к разговору Людмила Нифантьевна.
Выход из положения есть, и имя ему — универсальный ключ. Внешне он представляет собой обычный магнитный «отпиратель» домофонов и может открыть сразу несколько подъездов. Правда, его возможности ограничены заложенной однажды «информационной памятью». Иначе говоря, двери с домофонами, установленными недавно, он отпереть не может. Организация, которая изготовила когда-то этот ключ, обновлять информацию отказывается. Итог: на участке Галины, например, уже тридцать подъездов «закрытого доступа». Тридцать подъездов недовольных жильцов.
Почта продолжает жить
— Почта не умирает, — уверенно говорит Светлана Ивановна.
Да, уменьшилось количество отправлений всех видов. Да, выписывают мало газет: чуть больше сотни на одном участке теперь против двух тысяч тогда. Да, появился Интернет, и электронные письма доходят гораздо быстрее бумажных. Но почта живет, приноравливаясь к темпу современности: существуют EMS-отправления, мобильная подписка не на год, как раньше, а на месяц, например.
— Еще отправления первого класса — по России, а по области — «Регион-курьер», — перечисляет Светлана Ивановна.
Почта по-прежнему живет, не сдавая бумажных позиций.
Облик почты не изменился
У начальника почтового отделения №6 Светланы Рыжковой не затертый бумажками взгляд. Человечный. Она, призадумавшись, рассказывает о месте, где работает с конца 70-х годов:
— Облик почты нисколько не изменился: как было 30 лет назад, так и осталось. Только компьютеры появились… Все равно у почтальонов ручной труд. Как его автоматизируешь? Вот в Екатеринбурге, на ПЖДП (при железнодорожном почтамте, — авт.) все автоматизировано. Но там ведь очень большие потоки. А у нас единственная автоматика — транспортер. И тому уже много лет.
Автор Ксения Звягина
