Председатель суда Юрий Осокин вспоминает, как работал народный суд
В декабре 2010 года Ревдинский городской суд отмечает полвека своего образования. 30 из них его возглавляет Юрий Константинович Осокин, судья первого класса. А его судебный стаж — 36 лет. Такой большой срок, даже несмотря на преемственность и стабильность, характерные для судебной системы, прецедент не только для Свердловской области, но и в российском масштабе. Юрий Константинович вершил правосудие по трем конституциям, начиная со сталинской, 1936 года, знал всех судей, которые работали когда-либо в Ревдинском суде. «На моем веку было девять глав администраций, восемь главврачей, шесть начальников милиции, семь прокуроров. Это специфика работы», — шутит председатель суда. Сегодня он поделился с нами воспоминаниями.
Да будет Ревдинский суд!
До 1960 года низовое звено судебной системы России и СССР в целом составляли судебные участки — потому что население, в основном, жило в деревнях, селах. В Ревде было два участка — на промплощадке СУМЗа, собственно в Ревде и в Дегтярске. На сумзовском участке работал судья Сергей Михайлович Басалаев, в Ревде —Мария Александровна Лукина, в Детгярске — Анастасия Никитична Тарасова.
Судей прямым тайным голосованием избирал народ, вот как теперь депутатов избирают, почему судьи и назывались народными. Выдвигали кандидатов коллективы трудящихся по рекомендациям профкомов, а туда, в свою очередь, рекомендации спускал орготдел горкома партии: в список для тайного голосования рекомендовать, скажем, Тарасову по Дегтярскому рудоуправлению, Лукину от РММЗ, Басалаева от СУМЗа…
Судья избирался на пять лет. Им мог стать любой человек, достигший 25 лет, с высшим юридическим образованием, негласное условие — член КПСС. В трудовых коллективах избирались еще 210 народных заседателей, сроком на 2,5 года. То есть, пока судья работает, у него дважды менялся состав народных заседателей. Единолично судьей правосудие осуществлялось только в административных делах, гражданские и уголовные рассматривали коллегиально судья и два народных заседателя.
Когда началась урбанизация, люди съехали в города, деревни опустели, пришлось укрупнять и судебные подразделения. Так из трех судебных участков в 1960 году образовался Ревдинский городской народный суд и в таком виде — трое избираемых судей — просуществовал до начала 1990 года. А когда стали назначать, а не избирать судей, мы стали просто Ревдинским городским судом.
Срок за сроком
Председатель суда назначался из наиболее опытных судей приказом начальника отдела юстиции облисполкома на пять лет. Первой возглавила Ревдинский суд Заслуженный юрист России Мария Александровна Лукина. Она отработала председателем один срок, потом ушла в областной суд, судьей по уголовным делам, была председателем состава уголовных судей. Ее сейчас нет в живых. В Ревде у нее живут сестра и племянница.
На следующих выборах вместо Лукиной избрали судьей и назначили председателем, хотя судебного опыта у него не было, Павла Васильевича Григорьева. Павел Васильевич тоже после одного срока перешел в Кушву председателем суда, отработал еще срок и ушел на пенсию. Его тоже уже нет в живых. У него тоже в Ревде родственники.
На смену Григорьеву, и как судье, и как председателю суда, пришел Петр Александрович Мясников. После двух сроков, в ноябре 1981 года, он перебрался в Нижний Тагил, был судьей, председателем пригородного суда Тагила, в 59 лет — второй инфаркт, смертельный. В Ревде у него сын, Андрей Петрович Мясников, адвокат — продолжает отцовское дело.
И вот с ноября 1981 года председатель — я. Четвертый и пока последний.
Мои учителя
Родился я в 1950 году в Ревде, на Комбинатском поселке, в той больнице, где сейчас ОЦМ-овское управление. Детство провел на Гусевке. Окончив школу, до армии поработал на СУМЗе — покочегарил на паровозе зиму. После армии — юридический институт. В 1974 году практиковался в Ревдинском суде, в ноябре 1975 года меня избрали народным заседателем от СУМЗа, раз я там работал, а 12 апреля 1976 года — судьей. Повезло, ставка освободилась: Анастасия Никитична Тарасова, которая работала по Дегтярску, в 1973 ушла на пенсию, вместо нее избрали Зинаиду Александровну Чадаеву, но она стремилась в Серов, свой родной город, и наконец перевелась туда. Так что в свое время я был самым молодым судьей в Свердловской области. А теперь — один из самых опытных.
Моими учителями были Сергей Михайлович Басалаев и, конечно, председатель Петр Александрович Мясников. Они мне дали практические навыки работы, я им благодарен. Сергей Михайлович был уникальным судьей, уникальным человеком. Инвалид первой группы, без руки и без ноги (отрезало поездом еще в детстве, бегал между вагонами). Но какая сила духа! Не только не спился, не кончил жизнь в каком-то интернате, а прожил полноценно, активно, работая (правосудие осуществлял с 1957 до 1982 года, 27 лет!), вырастив дочерей. Младшая сейчас — частный нотариус, а внучка у меня помощником работает. Семейная традиция!
Вообще, коллектив у нас очень стабильный. За полвека — 24 судьи, включая сегодняшних. Люди дорожат своей работой и уходят, если только очень позовут (а зовут куда-нибудь постоянно, что говорит о квалификации).
Я тоже судьей являюсь, указом президента уже второй раз назначен на шестилетний срок, у меня предел — ноябрь 2014 года, а дальше — либо до 70 лет работать судьей, либо уходить в почетную отставку.
Правосудие в бараке
До 1992 года Ревдинский суд помещался на Комсомольской, 74, в деревянном здании барачного типа, на этом месте сейчас жилой дом, Энгельса, 46.
Аппарат суда состоял из девяти человек: трое судей, три секретаря судебного заседания, завканцелярией, секретарь суда и делопроизводитель. А еще под одной крышей с нами три адвоката, три прокурорских работника и два следователя. Теснота, летом духота, зимой холодина…
Рассматривали в первые годы 250-300 уголовных дел в год, до 700 гражданских и до 300 административных. И хотя нагрузка росла соответственно с городом (а он очень хорошо рос в то время), мы не могли принять еще судей — элементарно их некуда было посадить.
К 1992 году, когда вышел указ президента Ельцина — передать судам партийные здания, наш барак окончательно обветшал — потолки прогнулись, на подпорках только держатся. Переезд затянулся на год, последние четыре месяца суд вообще не работал — инспекция труда запретила.
Работа в суде всегда была тяжелой. Требования высокие, надо постоянно следить за изменениями в законодательстве, не говоря об эмоциональной и психической составляющих и необходимости «держать облик». Кроме того, общественная нагрузка. Я 30 лет был коммунистом (по новой конституции, кстати, судьи не могут состоять ни в партии, ни в какой-либо общественной организации). Партийные собрания, заседания горкома партии, с 1982 по 1992 — еще и депутатские обязанности…
А зарплата в первые шесть лет судейства — 180 рублей, минус партийные, профсоюзные взносы. 160 на руки. Двое детей. По субботам право преподавал в учебных заведениях, 1,30 руб. час, в горкоме профсоюза брал полставки — 90 рублей. Не гнушался лекции читать от общества «Знание»… И мои коллеги так же крутились. Это сейчас мы, судьи, экономически защищены.
От сумы да от тюрьмы…
Мой первый опыт в качестве судьи — 12 апреля 1976 года. В СУ-5 в красном уголке я рассматривал дело в отношении женщины, бухгалтера, которая совершила хищение: подделывала документы, по липовым ведомостям начисляла деньги, сама расписывалась и себе в карман клала. Осуждена на два года исправительных работ — дети у нее были маленькие.
За 40 лет я много чего видел: и домушников-профессионалов, и медвежатников — сейфы вскрывали. Разбои, жестокие убийства…
Помню одно дело. В общежитии на Энгельса пьяный мужчина нанес больше 30 ножевых ранений своей жене. Прикинулся психически нездоровым, долго симулировал, экспертизы его признали вменяемым, а он все равно дурил. Дело рассматривалось в выездном процессе, на Энгельса, 51а (там тогда спецкомендатура для «химиков», то есть условно осужденных на стройки народного хозяйства, находилась). Подсудимый заявил, что съел обвинительное заключение, мол, чтобы лучше запомнить. Зачем убил, спрашиваю. Она, говорит, меня лучами просвечивала…
Встречались в моей практике люди, которые всю жизнь по тюрьмам. Такой Хрущев, например, — 28 судимостей! Украл, выпил, в тюрьму. Причем совершал преступления, как правило, прямо на железнодорожной станции, как с поезда вышел, из тюрьмы освободившись. Мне, объяснял, на свободе неинтересно, никого у меня нет, где жить, чем кормиться? А там кормят, моют.
Попадали на скамью подсудимых и начальники — за хищения, взятки. Кого-то оправдывали, кого-то осуждали…
Да преступления в то время были, в общем-то, те же: человеческая природа не меняется, просто закон изменился, как и государственный строй, и иные деяния перестали считаться преступными. Судили за попрошайничество, бродяжничество, спекуляцию. Опоздал на работу — судили, прогул — судили. Правда, далеко не все правонарушения судом рассматривались, на предприятиях существовали комиссии по трудовым спорам, много административных функций милиция имела. Это сейчас — чуть что, чуть с чем не согласен, права нарушили — в суд.
Но преступность выросла, хотя статей, может, меньше стало. Воровства больше, и вообще. Благосостояние было другое у народа и воспитание, что ни говори. Почему сейчас у нас, при восьмисоставном суде, да плюс четыре мировых судьи, загрузка полная — 2000 дел в год!
«Судье надо быть безупречным»
В таком городке, как Ревда, судья на виду. В этом — особая сложность. Надо быть безупречным. По нашему суду отзывов судей в связи с правонарушениями, уже не говоря о преступлениях, из-за плохого качества работы не было. Хотя существовала и существует процедура отзыва. Раньше судей отзывали через горком партии. Сейчас — президент, поскольку мы назначаемся указом президента. Очень тяжело выгнать судью с работы, надо, чтоб он провинился. А так не выгонишь. Сейчас из-за качества, главным образом, можно лишиться работы. Законодательство сложное, часто меняется. Если судья над собой не работает, теряет квалификацию…
Но, конечно, телефонное право существовало и существует. Формально судьи не подчинялись горкому партии, но были районы, где чиновники из горкома могли оказывать давление на суд. Ревда к ним никогда не относилась. Бывали отдельные случаи, редко, как правило, с второстепенными фигурами городской власти: могли позвонить, попросить и еще обижаться, если не сделаешь… Иные по году не разговаривали.
А, например, Николай Афанасьевич Матвиенко, первое лицо города, Почетный гражданин, за все годы ни разу не попросил меня, мол, вот так это дело реши… Нет, наш город никогда не был коррумпированным, и сейчас, думаю, не стал. Может быть, зависимый от предприятий-монополистов, но это беда всех моно-городов.
Тем более решение судьями в народном суде принималось большинством голосов. Если два народных заседателя не согласятся с судьей по мере наказания, по квалификации деяния, решение не будет принято — будет так, как сказали народные заседатели. Значит, судья не объяснил, не мотивировал, не убедил. В моей практике такого не случалось.
Среди народных заседателей были очень умные и грамотные люди, многие Почетные граждане Ревды, для них постоянно проводили учебы, семинары, они знали закон, так что и реши судья совершить что-то незаконное — вряд ли получилось бы у него убедить их.
