Теперь Лиля и Виталий Кулабуховы понимают, что еще каких-то два месяца назад были счастливы. Да, жили более чем скромно: в семье работал один Виталий — возил на своей машине продукты по договору с оптовой базой, Лиля вынуждена была оставить работу из-за болезни младшего сына, 4-летнего Дани, у него двусторонняя сенсоневральная глухота. Лечение съедало львиную долю семейного бюджета, приходилось экономить на всем, чтобы сводить концы с концами… Но тогда в Краматорске не было войны и можно было не опасаться за жизнь близких.
Мы разговариваем в крохотной комнатке старенького уральского дома, приютившего пятерых краматорцев: Лилю и Виталия с двумя детьми и маму Виталия Наталью. Хозяйка дома, Валентина Кузьмовна, бабушка Виталия и мама Натальи, стоит в дверях, прислонившись к косяку: сесть уже негде. Время от времени по ее морщинистому лицу катятся слезы. Данилка катается по домику ртутным шариком, периодически запрыгивая на колени родителям и старшему брату, 16-летнему Денису. И только глядя на него взрослые улыбаются…
«Не стреляйте, мы же безоружны»
«Данина крестная живет в Славянске. Там вообще ад. Они живут в подвале. Я ей звоню утром: «Как дела?» Она: «Живы». Вечером: «Мы в подвал, стреляют». Лиля Кулабухова
Украинские войска высадились на Краматорском аэродроме 14 апреля — началась антитеррористическая операция, как именует эту войну против собственного народа официальный Киев. На юго-востоке говорят: карательная операция. Целью армии был соседний Славянск, где накануне народные ополченцы захватили здание ОВД, требуя проведения референдума о самоопределении Донецкой области.
— Над Краматорском низко летали истребители, так низко, что прохожие пригибались, — вспоминает те первые дни войны Лиля Кулабухова. — Потом однажды в город зашла боевая техника — БТРы, танки. Люди вставали перед ними живой стеной, перегораживали путь автомобилями. Они ехали прямо по машинам, сминая их. Проехали бы и по людям…
— Услышала шум, смотрю в окошко: по полю прут танки, БТРы, со счета сбилась сколько, на них сидят автоматчики, — Наталья Кулабухова рассказывает, напряженно глядя в одну точку. — Детям позвонила, говорю, идут в вашу сторону, колонна, через балку. Народ выбежал, кричат: «Фашисты, фашисты!». Оккупанты начали в воздух стрелять. Батюшка наш вперед вышел, к ним. У нас замечательный батюшка, отец Сергий, афганец, под рясой — тельняшка, на груди ленточка георгиевская, он останавливал эти танки и уводил из города. Людей успокаивал: не стреляйте, не провоцируйте их. Мы же фактически безоружны…
— Где-то расстреливали мирных, — угрюмо дополняет Виталий Кулабухов. — Мне кажется, они боятся мирных даже.
В укрвойсках, говорят краматорцы, масса наемников: поляки, испанцы… Костяк народного ополчения составляют ветераны боевых действий, милиционеры, охранники. Виталий Кулабухов сам стоял в оцеплении во время референдума. Просился в народную армию — не взяли, военного опыта мало: не хотят рисковать людьми.
«Краматорск? Такого города нет»
Куда хотят, туда палят. Не прицельно, а в произвольном направлении, куда попадет. В очистные сооружения, в подстанции. Пугают. Виталий Кулабухов
Уличные бои оказались только началом кошмара. С мая Краматорску прекратили все социальные выплаты: зарплаты бюджетникам, пенсии, пособия. Аваков (министр внутренних дел Украины с 27 февраля 2014 года, занимает 118-е место в рейтинге «200 самых богатых людей Украины» с состоянием 98,9 млн долларов) заявил в прямом эфире: «Пусть посидят на голодном пайке, чтобы знали, как поддерживать сепаратистов, и чтоб другим неповадно было». Лилиным знакомым, позвонившим в киевское казначейство узнать, когда придут «детские», сказали: «Краматорск? Такого города на карте Украины нет».
А потом открыли артобстрел.
— Нацгвардия заняла высоту над нашими двумя городами, 20 километров они перекрывают, — поясняет Виталий, бывший пограничник. — Куда хотят, туда палят. Не прицельно, а в произвольном направлении, куда попадет. В очистные сооружения, в подстанции — там нет никакого сопротивления, ополченцев, никого. В жилые дома… Бьют, чтоб все боялись. Пугают.
После референдума о самоопределении, где почти 100% избирателей проголосовали за создание ДНР, артобстрелы (ночью, днем) участились настолько, что краматорцы стали различать снаряды по звуку: это — «Град», это — минометы. Жители спасаются во время бомбежек в подвалах, погребах. Лиля и Виталий с детьми перебрались к Лилиному отцу в частный сектор: ближе убежище. Их квартира на девятом этаже — как раз на уровне источника огня. Ладно, сами, но дети…
«Доброе утро» Краматорска
Утро для краматорцев теперь начинается с просмотра городских сводок в интернете, превратившихся в военные, и обзвона родных и близких: вы живы, с вами все в порядке?
— В социальной сети «ВКонтакте» создана группа НОД Краматорск, там выкладывают все городские новости в режиме он-лайн. «Всем доброе утро, как прошла ночь? Сегодня стреляли». И пошла перекличка по районам: «Старый город? — там было тихо. Соцгород? — стреляли. Лазурный? Где был обстрел? Куда попало? Есть ли раненые? Погибшие?».
… Лилин голос срывается от сдерживаемого волнения: под прицелом орудий остались все их родные — родители, брат, бабушки и дедушки, отец Виталия с матерью. От них уже два дня нет вестей — Краматорск не выходит на связь. На страничку НОД Краматорск «ВКонтакте» Лиля заглядывает каждую свободную минуту. Новости неутешительные. В день отъезда Кулабуховых, 16 июня, в обед, опять стреляли — пропало электричество, а ночью в пятницу, 20 июня, когда они прибыли в Ревду, снарядами в клочья разнесло детский садик по соседству с их домом…
— В два часа ночи грохот, соседка Света звонит: «Наташ, бежим в подвал!», — рассказывает Наталья Борисовна. — У дочери соседки ребеночек грудной, несколько месяцев. Лялечка кричит в коляске, мамочка плачет… Я просидела в убежище минут десять — и домой. Не могу, дышать нечем. Убьют — так убьют. Утром пришла на работу, голова тяжелая, звоню Свете, а она говорит: «Мы уже подъезжаем к Харькову». Не выдержали. В Харькове, это 4 часа от нас на автобусе, пока спокойно.
Война войной, а работа важнее
Сотни зданий в Краматорске и окрестностях разрушены. Поселок Семеновка (самая передовая военных действий), красивейший поселок за Славянском, фактически стерт с лица земли. Украинская артиллерия не щадит даже храмы. Один обстреляли прямо во время службы, когда там находились люди.
То в одном, то в другом районе, а то и во всем городе периодически нет электричества, воды — энергообъекты чаще подвергаются обстрелу, едва успевают восстановить порушенное. Продукты в магазины почти не завозят. Детские сады закрыты, в учебных заведениях экзамены, сессии отложили до 1 сентября, учащихся распустили.
Но почти все промышленные предприятия работают в обычном режиме. Неделю не ходил общественный транспорт — добирались на работу пешком.
Сегодня, выходя на улицу, краматорцы не знают, вернутся ли домой — и будет ли у них дом.
— То, что показывают про нас в российских новостях, и то, что размещают в интернете — это все правда, — говорит Лиля. — Украинские СМИ лгут. Знакомые девочки с Украины не верят, что у нас такое творится. Я говорю: приезжайте, сами увидите.
А разве в Славянске остались дети?
— Данина крестная живет в Славянске. Там вообще ад. Они живут в подвале. У нее ребенок маленький, два годика, он сначала спрашивал, когда взрывы слышал: мама, что это за грохот? Теперь уже не спрашивает. Я ей звоню утром: «Как дела?» Она: «Живы». Вечером: «Мы в подвал, стреляют». Или она нам звонит: «Самолеты к вам полетели, у вас все нормально?»… Я уже неделю не могу с ними связаться.
— Поражаешься мужеству Славянска, — по щекам Натальи катятся слезы. — Сколько они уже держатся. У меня знакомые живут возле Карачуна (самая высокая гора в окрестностях, главная огневая точка укрвойск, — Ред), у них крыша уже как дуршлаг, тоже живут в подвале, а утром идут на работу. С нами в вагоне ехала семья из Славянска, с маленьким ребенком. Рассказывали: выбирались из города на легковой машине, на блок-посту укрвойск у дежурных, когда они ребенка в машине увидели, глаза были по пять копеек, а что, в Славянске дети есть? Они ведь, в украинских войсках, отрезаны от информации, мобильной связью им не дают пользоваться, ни радио, ничего. Вся связь под контролем командира. Солдатам говорят: Славянск — одни террористы, наемники российские, всех можно стрелять подряд. А не будешь воевать — пять лет тюрьмы. И они воюют. Не зная, против кого…
«Нам пришлось уехать»
И все-таки, говорят в один голос старшие Кулабуховы, они бы ни за что не уехали из родного города, если бы не Данил. Настройку кохлеарного импланта у него в ушке и реабилитацию нужно было проводить еще в декабре, но где? В Киев жителям мятежного юго-востока дорога заказана, Одесса бунтует. Железная дорога перекрыта.
Откладывать было больше нельзя, иначе последствия будут необратимыми. Решение — Ревда — пришло спонтанно. Бабушка, Валентина Кузьмовна, с самого начала войны звала дочь и внука с семьей к себе. Виталий гостил однажды у бабушки с мамой, еще пацаном. Лиля в России не бывала ни разу, хотя папа ее родом с Урала — из Лысьвы Пермского края: «Вот уж никогда не думала, что приеду сюда в гости при таких обстоятельствах».
Но главным аргументом в пользу Ревды стала близость Екатеринбурга, где есть медицинский центр нужного профиля, «Бонум», Лиля читала о нем прекрасные отзывы в интернете.
Вечером решили, а утром с четырьмя сумками с самым необходимым и остатками сбережений, подкопленных на ремонт машины (которых едва хватило на билеты), сели в автобус на Харьков:
— Два больших автобуса: поодиночке ездить страшно. Миновали один пост ополчения, проверяли на оружие, потом два блок-поста украинской армии. На одном всем пришлось выйти из автобуса, каждого проверили, документы, вещи… На другом еще и переписали имена и номера телефонов. Водитель рассказывал, что в прошлом рейсе отпечатки пальцев у всех сняли, а перед этим вещи перерыли и людей осмотрели: нет ли синяков на теле, мозолей на пальцах от оружия. Ополченцев искали… В Харькове на вокзале мы уже и сами не верили, что в Краматорске война, это все казалось каким-то страшным сном.
Спасибо, Ревда!
Семье Кулабуховых пригодится любая помощь. А еще им очень нужна работа.
Сбербанк России: карта 676196000110784387
Счет 40817810016540781723 на имя Аникаевой Натальи Николаевны
Тел. 8 (912)-033-09-36 (Лиля)
Они по привычке вздрагивают от грохота взрывов на карьере. Гул самолета над городом заставляет их пригибать голову. «Военные» привычки остаются надолго.
В трех комнатах у Валентины Кузьмовны ютится семь человек: сама хозяйка, ее сын с супругой — и четверо гостей. Денис, старший сын Лили и Виталия, ночует у родственников.
Согревает краматорцев, как они говорят, теплота, с которой их приняли в Ревде.
— Люди здесь настолько отзывчивы! После публикации в газете нам навезли кучу вещей, полностью нас одели, мы же приехали в летнем, — сквозь слезы говорит Лиля. — Деньги, продукты, игрушки Данилу — у нас с собой был только вот этот мишка, что уж первое под руку попалось. Спасибо всем огромное…
— Идем по городу, звонит какая-то бабушка: «Мне 82 года, я не смогу к вам прийти, не могли бы вы прийти ко мне?», — подхватывает Наталья. — Все, говорит, ставлю чайник. Ну, посидели, поговорили, чаю попили. Денежек дала. Я говорю: можно мы не будем брать, вы же пенсионерка, ну, пожалуйста. Она: еще одно слово — и два часа драки. С юмором такая бабушка. Галина Андреевна ее зовут.
Вчера Лиля с Данилом съездили в «Бонум». Приняли их там как родных, Лиля даже не ожидала: ведь у них даже полиса нет. Имплант настроили, реабилитационную сессию в стационаре назначили на 16 июля. Тогда же скажут стоимость услуг.
Второе, надо решить вопрос с документами Денису: ему исполнилось 16 в мае, когда Краматорск «изолировали», бланков паспортов Киев не прислал, выдали временное удостоверение, оно действительно месяц. Мальчика могут просто не впустить обратно.
Главный вопрос — работа. Без официального трудоустройства. Сложность еще и в том, что водительские права Виталия (а водитель — его единственная специальность) в России недействительны. Но и сейчас никто из семьи не сидит без дела. Дружно трудятся на огороде, дивясь суровости уральского лета. Денис продает нашу газету, а Лиля с Натальей занялись своим «домашним» промыслом: делают изумительные поделки оригами на продажу.
Официальный статус беженцев, предполагающий государственное пособие, Кулабуховы получать не хотят. Это означает, что им уже не вернуться домой: въезд в Украину из России запрещен.
— А мы хотим вернуться, очень хотим, там остались близкие, осталось все. Там осталась жизнь…
Даньке Кулабухову нужна наша помощь
[nggallery id=741]
У 4-летнего Даниила Кулабухова двусторонняя сенсоневральная глухота. Ему вживлен кохлеарный имплант, сложное электронное устройство, напрямую стимулирующее слуховой нерв. Кохлеарные имплантанты, в сочетании с интенсивной терапией, могут помочь маленьким детям приобрести речь, слух и социальные навыки.
Несколько раз в год имплант нужно настраивать и проходить реабилитационную сессию у специалистов (неврологи, логопеды-дефектологи). Иначе ребенок остановится в развитии. Раньше Лиля возила сына на настройку импланта и реабилитацию в Киев. Государственная помощь таким детям в Украине не предусмотрена. Имплантация и все услуги по обслуживанию устройства, консультации, терапия — платные.
— Очень много требуется расходных материалов. Батареек хватает на два дня, — рассказывает Лиля. — Проводочек, который соединяет речевой процессор и катушку, сломался у нас через три недели, на него гарантии нет, он стоит 860 гривен — 2700 рублей. А детское пособие в Украине — 1100 гривен (3300 рублей).
Если мама устроится на работу — она потеряет право на пособие. Да и найти матери больного малыша работу с хотя бы равноценной зарплатой нереально.
Фото// Владимир Коцюба-Белых, revda-info.ru
«Мы уже не Украина»
Семья Кулабуховых — о войне, ее причинах и возможных последствиях
- Началось все с Майдана. С выкриков «Украина только для украинцев», «Нет русским», доходило до того, что требовали русский язык запретить даже в разговорной речи… Мы тогда не думали, что это докатится до нас. Мы работали, у нас рабочий край, шахтеры, машиностроители, металлурги. Нам некогда было ездить по майданам, скакать, кричать непонятно что. Все жили обычной жизнью, пока эти выкрики не раскатились по всей стране. Власть захватили фашисты. Новое правительство объявило геноцид русскому народу. Потом, в наших областях хотят начать разработки сланцевого газа, землю, воду отравят, жить здесь будет невозможно…
- Чего они хотят от нас — от Юго-Востока? Чтобы мы подчинились их власти. Мы не хотим. Эта власть взята насильно. Мы — Луганск, Донецк — не голосовали, у нас не было выборов президента. Мы уже не считаем себя Украиной, мы — Донецкая народная республика, Новороссия. Сколько можно кормить западную Украину? У нас развитый промышленный край, огромные отчисления делали в Киев. А зарплата средняя у нас 10000 рублей на ваши деньги, пенсия — 3000 рублей. При таких же, как у вас, ценах на продукты.
- На референдуме за ДНР было столько людей, сколько еще ни на одних выборах не бывало. В кабинки стояли огромные очереди — это с учетом того, что уже обстреливали, все боялись провокаций, боялись снайперов. Шли по улице на участок, озирались, но — шли. Вокруг участков дежурили ополченцы, на блок-постах проверяли на оружие машины. Слава Богу, обошлось без жертв.
- Кому мы противостоим? Америке. Она все это развязала. Америка, которая купила власть на Украине и действует руками украинской армии. Ей надо втянуть Европу и сделать ее колонией. Они не остановятся Донбассом, пойдут на Крым и дальше.
- Мы у себя дома. Мы ни на кого не нападаем, мы свое мнение выразили на референдуме. Они взяли нас в кольцо и обстреливают. Может, надеются, мы скажем: не надо, пощады попросим. Нет. Это вы должны уйти. Они хотят просто уничтожить нас, захватить и поставить своих. Киев не признал наш референдум, как и то, что Крым уже российский. Украинские каналы по-прежнему передают погоду в Крыму. Кое-где березы повырубали — это же российское дерево, символ России. Где-то памятник Леониду Быкову, актеру (он родился в Славянске, учился в Краматорске), снесли. Маразм.
- У нас население не делится на национальности. Мы просто жители Юго-Востока. Конечно, отдельные случаи проявления национализма были, в семье не без урода. Но в общей массе не делали различия: русский ты, украинец, молдаванин. И неважно, на каком языке говоришь.
- Мы надеемся, что нас оставят в покое. Уйдут к себе. Будут жить, как они хотят. Только бы отвели войска. Все трудности — безденежье, разруху, все житейские проблемы, это все можно пережить, только бы ушла армия.
- Рука России? Где она, эта рука России? Сердце хочет, чтобы Россия ввела миротворческие войска, чтобы все это прекратилось. Но умом понимаешь, что этого нельзя делать. Будет война.
