Ветеран Великой Отечественной войны Иван Алексеевич Фроликов играет на гармошке и занимается воспитанием двух своих подопечных — козы Зины и ее маленького козленка Мартика. Тот, кто приходит к ветерану в гости, наверняка не уйдет от него голодным, не попробовав домашнего козьего молока. Мы провели за разговором с этим потрясающим человеком полтора часа — и этого было мало. Ему 88 лет, с самого детства он терпел лишения, а во время войны видел много страшного, но по-прежнему излучает сумасшедшую энергию, которой заряжает окружающих.
Люди опухали от голода
Про детство, проведенное в небольшом поселке в Брянской области, Иван Алексеевич рассказывает со смущением. Он сызмальства работал в колхозе — пастухом. Окончил только четыре класса — дальше в школу нужно было ходить в соседнюю деревню, за семь километров; зимой не пробраться через снега, а на съемную квартиру денег, конечно, не было.
— В 1933 году у нас был сильный голод, — вспоминает ветеран, — мне тогда шесть лет было. Еле выжили. Тогда у лошадей какую-то болезнь признали в колхозе, их мясом и спаслись. А так умирали, я даже побирался ходил, а раз ни у кого ничего нет, так не лишку-то и давали. Брат мой, Андрей, он 1925 года рождения, лежал на печи в деревне опухший, уже без движения. От голода.
Когда началась война, Ване Фроликову было четырнадцать. Всех мужчин забрали на фронт, а парней оставили за главных в колхозе. Те, кто постарше, ушли в партизанские отряды — как братья Вани Андрей и Федор (он только-только вернулся из армии, участвовал в войне с Японией).
— До нас немцы не скоро дошли. Глушь, куда? Мы от Орла живем в трехстах километрах, услыхали, что Орел уже занят, а мы немцев-то и не видали еще. Слышал, что Смоленск, Брянск бомбяТЬ, видел ракеты, а я в это время пас сельских овец, — говорит Иван Алексеевич.
Дважды попадал к немцам
По словам ветерана, за всю войну он ни разу не спал дома: то в кустах где-нибудь, то в канаве скрывался — родственники партизан считались изгоями, и лишний раз попадать немцам на глаза не следовало.
— И то два раза угодил к немцам, — рассказывает Фроликов. — Они не стреляли. Просто один раз я убегал от них, один догнал меня на лошади, пистолетом по голове дал. Но я отошел потом, вот, живу до сих пор.
Как рассказывает Иван Алексеевич, немцы жутко боялись лесов, где скрывались партизаны (все деревни «под лесом» были сожжены) — там их настигала смерть.
На вопрос, были ли среди встреченных им немцев хорошие люди — кого, возможно, принуждали убивать и уничтожать, ветеран, улыбнувшись, отрицательно качает головой: «Я не встречал».
В 1943 году его поселок освободили, а осенью 1944-го Фроликова проводили в армию.
— Очень плохо было. Нас в город Клинцы отправили, там сбор у нас был. Город весь разбитый стоял, спаленный. Кормили один раз в сутки — кухня не успевала готовить. Как животные ходили, — улыбается ветеран.
А потом новобранцев повезли в Челябинскую область, на станцию Чебаркуль. Точно в такие же условия, если не хуже.
— Кормежка очень скверная была, и мы с месяц ходили без гимнастерок — не во что было одевать, — говорит Иван Алексеевич. — Потом дали нам рваные какие-то ботинки, шинели, и на голову не шапки, а буденовки. Так мы изголодались, что даже моча не держалась, когда подъем делали. Я помню, даже свёколку мороженую за конфетку ел, и чтоб не видело командование, а то еще накажут. Ждали — хоть бы на фронт быстрее, хоть бы на фронт.
Будете «трофейной ротой»
Правда жизни
Что значит жить правильно?
— Правильно жить — честно жить. Не обманывать, трудиться. Я был душой компании. Молодежь шла за мной. Я был в почете среди всех, вырастил двух сыновей, построил дом, сад за окном — это моя работа. Приятно всем посмотреть. Самому надо работать.
Как расположить к себе людей?
— Надо быть честным и правдивым, без обмана, какой ты есть. Быть еще откровенным, справедливым, мне кажется, это видно будет каждому человеку.
Как понять, что человек — твой настоящий друг?
— Сразу не распознаешь. В армии был у меня (сейчас вот с украинцами нехороший разлад получился) друг. Сейчас я задаюсь вопросом: неужели те украинцы, которые со мной служили, стрелять бы в меня начали? Смотрите, что делается. Друзья распознаются со временем, не надо быть доверчивым, нужно смотреть в душу человеку.
Готовили на Западный фронт, а отправили на Дальний Восток. Видимо, говорит ветеран, подумали, что на Западе и без нас справятся.
— И вот тут форму дали новую, хорошую. Мол, умирать в новой форме можно, а мы умирать не собирались, молодые были. Американские или английские шинели, ботинки дали американские, в общем, одели нас путем.
Иван Фроликов учился на пулеметчика, а на Дальнем Востоке попал в минометный батальон. Руководство поставило задачу: освободить от японцев китайский город Харбин.
— Убьют так убьют, даже об этом не думал. Ну, конечно, страшно было, страшно и тяжело. Пищу находили — запрещали есть, вдруг отравлено. А все равно ели, бойся не бойся, голод заставит, — говорит ветеран. — Америка здорово нам помогала: и одеждой, и питанием, и танки, и самолеты тысячами шли, это они флот выставили свой поздно, когда наши и без них могли обойтись. Помню, на реке какой-то застряли, американцы выслали нам 15 машин-амфибий. Это такие длинные, не столько везли, сколько мы на них батрачили. Спустим в реку — она и колесами не может взять, и винт-то сделан, как лодка. Слазим в воду и толкаем амфибию эту, пропади она пропадом.
Китайскую Маньчжурию наши войска освободили. Ветеран говорит, что китайцы «должны быть благодарны нам всю жизнь за освобождение от японцев». Когда японцы капитулировали, руководство наших войск выбрало среди своих бойцов 100 человек, «самых молодых и неотесанных», и назвало их «трофейной ротой». «Трофейная рота» следила за тем, как в СССР свозят японское оборудование, припасы и прочее.
Семь лет отслужил Иван Фроликов. В Ревду приехал с другом-ревдинцем — «потому что не хотел возвращаться в свою деревню, там паспорт не дают». Устроился на работу на Ревдинский завод (утаив, что в боях на Дальнем Востоке ему сильно ранило ногу), в мартеновский цех. Поселился в общежитии на Цветников. И встретил там свою любовь — Варвару.
— Я играл хорошо на гармошке, так что был заводилой молодежи, познакомился — и вот так и остался. Дали нам комнатку 11 квадратных метров. У меня были сковородка, ложка и тарелка. И у нее так же. ПрИданое, — улыбается ветеран. — Комнатку дали: вот сейчас это улица Горького, а раньше была Сталина, второй дом от угла — я сейчас прохожу и вспоминаю, как мы вместе жили. Жена у меня тоже хлебнула горюшка, так что мы с ней оба такие доживали.
Вместе с Варварой Алексеевной они прожили 62 года и вырастили двух замечательных сыновей.
Фото// Владимир Коцюба-Белых, revda-info.ru
