Два ножа с места убийства, окровавленные табурет и одежда — тщательно упакованные, они лежат в углу. Рядом, на стене, аккуратные ряды мини-памяток по видам оружия, а недалеко от окна в небольшой рамке — силуэт знаменитого Шерлока Холмса — как положено, с трубкой. На рабочем столе — идеальный порядок. Здесь, в небольшом кабинете Следственного отдела по Ревде на Цветников, 20 философию убийц, насильников и нерадивых сотрудников госорганов изучает старший следователь, ревдинец Александр Рудь. Именно он расследовал самые громкие криминальные события последних лет в Ревде и Дегтярске.
«Можно и в наручниках притащить, но зачем?»
Александр уверен: одинаковых — и простых — уголовных дел не бывает. И даже если сразу известно, кто совершил преступление и при каких обстоятельствах, на пути следователя обязательно встретятся подводные камни, которые усложнят работу. Но — тем интереснее, по его словам. Сегодня над разгадками тех или иных дел ему приходится корпеть днями и даже ночами. При том, что Рудь — муж и отец (воспитывает дочь). Однако он не жалуется. Говорит, это только на пользу — опыт, профессионализм и довольство собой.
Думать над делом наш герой предпочитает именно по ночам или в выходные. Во-первых, в это время в отделе нет посторонних, тихо; во-вторых — приходят на допрос те, кому в будни некогда.
— Бывает, что я звоню какой-нибудь молодой женщине, которая проходит по делу, скажем, свидетелем, а ей реально в будний день ребенка не с кем оставить, ну что я сделаю? — рассказывает Рудь. — С людьми по-человечески, стараешься все-таки идти на уступки, выбираем другой удобный день, хотя, если говорить откровенно, я могу оформить привод, и мне ее в наручниках сюда притащат. Но зачем?
А такие «удобные дни», отмечает Александр, серьезно влияют на расследование дел. Так, общий срок предварительного следствия — два месяца, не успеваешь — нарушаешь закон, и руководство недовольно.
— Если дело не осложнено, установлены все обстоятельства, не требуется проведение длительных экспертиз, мы вполне укладываемся в эти два месяца. Но в некоторых случаях нам все-таки приходится продлевать срок: к примеру, если объем работы большой, или судебные экспертизы назначены, — признается Рудь. — Чаще всего это все дела, связанные с несовершеннолетними и так далее. Есть категории дел, которые совершены в условиях неочевидности, то есть лицо, подозреваемое в преступлении, скрылось, нет свидетелей, которые помогли бы восстановить картину произошедшего. Такие расследуются и до десяти месяцев, а потом, как правило, приостанавливаются или прекращаются — если на то есть основания.
«В Ревде работать тяжелее»
Сейчас — так: трупы, громкие уголовные дела, работа в ночь и ненормированный график, а больше десяти лет назад, учась в 9 классе школы №28, Александр Рудь просто хотел быть юристом. Поступил в Уральскую государственную юридическую академию, а потом как-то пришел к тому, что хочет быть следователем. Просто понял. Тогда Следственного Комитета России еще не существовало, было следствие при прокуратуре, вот туда выпускник юракадемии и собирался.
Только в 2007 году был образован СКР. После защиты диплома, в 2010-м, Рудь устроился общественным помощником в Ревдинский межрайонный следственный комитет при прокуратуре (тогда орган работал по Ревде, Полевскому и Нижним Сергам). За работу не платили, но ведомство присматривалось к потенциальным сотрудникам. Через год Рудю предложили должность следователя в Нижних Сергах — поехал, не раздумывая.
— Там я поработал два с половиной года. Был готов к переезду в любой регион, не говоря уже о городах Свердловской области. Было жуткое желание трудоустроиться, реализовывать себя именно в профессиональном смысле, — вспоминает следователь.
В Ревду Рудь вернулся в 2013 году — когда в местном Следственном отделе освободилось место старшего следователя. Дома работать все-таки приятнее. Женился на прекрасной девушке по имени Лаура. Пока работал в Нижних Сергах, она (коренная ревдинка) ездила к нему. А тут и проблемы с разъездами не стало. Зато работать стало тяжелее: Ревда меньше Нижнесергинского района, но нагрузка здесь тяжелее втрое. Почему? Рудь предполагает, что дело в близости к Екатеринбургу.
«У нас есть своя правда, основанная на фактах и экспертизах»
Александр хорошо помнит свое первое дело: в поселке Дружинино во время пьяной гулянки брат ножом зарезал брата.
Вспоминает: когда видел труп, было неприятно. Хотелось уйти, не смотреть. А сейчас «произошла профессиональная деформация — нынче это просто работа, обыденность».
Общение с родственниками — самое тяжелое в работе, утверждает Александр:
— Они находятся под воздействием интенсивных чувств, связанных с потерей, и не всегда готовы адекватно воспринимать информацию, которой хотят донести следователи. Забывают, что мы не в праве оглашать некоторые вещи в интересах следствия, им нужно знать все. Многие начинают выстраивать свои версии произошедшего, которые порой основываются на домыслах и слухах. В том числе и потому, что люди не всегда готовы принять смерть близкого человека и поверить в нее.
Сами следователи, говорит Рудь, в таких случаях чаще всего имеют «полную и объективную картину произошедшего»: помимо основной информации вроде той, есть ли у потерпевшего судимость, следователь изучает его личность, привычки и увлечения, говорит с соседями, врачами и так далее.
По мнению Александра Рудя, следователь должен быть: образованным и грамотным; морально устойчивым; готовым к внештатным ситуациям; неординарно мыслящим, потому что все не может быть по аналогии; умеющим планировать свою работу и правильно распределять время; умеющим всему этому учиться: следователем не рождаются, к этому приходят.
— Это в целом помогает расследованию преступления, потому что нередки случаи, когда убийства провоцируются сами потерпевшими, — уточняет следователь. — А бывает наоборот: узнаешь, что человек и мухи обидеть не мог, соответственно, обвиняемый лжет. Нередки случаи, когда убитый и обвиняемый являются близкими родственниками, то есть весь их круг общения — одни и те же родственники и друзья. Они часто занимают позицию типа «один уже мертвый, а другой живой, хотя бы ему чем-то поможем». В данном случае мы никого не убеждаем, это бессмысленно, у нас есть своя правда, основанная на фактах и экспертизах. В книгах не пишут, как тут все серьезно на самом деле.
1. «Дело Степучева». 30 ноября 2013 года в здании ревдинского ОВО старший лейтенант полиции 42-летний Николай Степучев в ходе (по версии следствия) конфликта с дежурным офицером, 42-летним капитаном полиции Александром Шляпниковым, несколько раз выстрелил в него из табельного пистолета Макарова. Шляпников скончался на месте. Степучев скрылся. Его скелетированный труп в августе 2015 года нашли в лесу возле Промкомбината.
2. Убийство дегтярского предпринимателя Романа Камалова. Камалов исчез 22 сентября 2013 года, в день своего 38-летия, а спустя месяц из городского пруда было поднято его тело — с камнем на шее. В убийстве призналась 39-летняя Оксана Рощина, так же, как и ее муж Геннадий, инструктор-рукопашник. Однако виновным был признан именно Геннадий Рощин. Суд назначил ему девять лет лишения свободы в исправительной колонии строго режима.
3. Взятка Митюхляеву. По данным следствия, летом 2014 года лесничий Константин Митюхляев получил от индивидуального предпринимателя Кружилина 160 тысяч рублей, в несколько приемов, за то, что будет закрывать глаза на рубку леса. Пользуясь «лояльностью» лесничего, Кружилин вырубил более 400 сосен, 126 елей и 8 берез на территории Ревдинского участкового лесничества. Еще 30 сосен и 4 ели он «добыл» без ведома Митюхляева. В общей сложности они причинили государству ущерб на сумму порядка 9,5 миллиона рублей. В конце лета Кружилин обратился в полицию с заявлением о вымогательстве со стороны Митюхляева. В ходе следственного эксперимента, при передаче Кружилиным Митюхляеву очередной порции мзды (50 тысяч рублей) лесничего задержали с поличным. Идет судебное разбирательство.
