После оглашения в Ревдинском городском суде приговора по делу заместителя главы администрации Андрея Мозалевича на нашем сайте www.revda-info.ru разгорелась дискуссия, в ходе которой комментаторы активно высказались и по поводу работы суда. Прозвучал и ряд резко критических высказываний — компетентность судей поставили под сомнение. Это и стало поводом для нашего разговора с заместителем председателя Ревдинского городского суда Игорем Воробьевым.
— Игорь Иванович, к работе суда всегда было приковано внимание общественности. А сейчас в особенности — поскольку Ревдинский городской суд рассматривает громкие дела, связанные с деятельностью чиновников. И решения суда нередко критикуют. Как Вы к этому относитесь?
— Работа суда в первую очередь связана с постоянными конфликтами интересов. В любом деле минимум две стороны. А максимальное их количество не ограничено. Люди, которые обращаются в суд, не видят иного пути разрешения конфликта или проблемы, которая возникла у них — правовой, семейной, жилищной, финансовой. Иного пути урегулирования споров между людьми за все время существования человечества никто не придумал, ни в одном государстве. Конечно, кто-то хает нашу систему, но лучше бы оценка была адекватная ситуации, а не огульные обвинения судей в некомпетентности и утверждения, что «все повязаны» и «всё решено наверху». Подобная позиция абсолютно неконструктивна и непрофессиональна.
— Но многие критики утверждают, что они профессиональные юристы.
— Есть, знаете, такая часть людей, которые «точно знают», как надо лечить, учить друг друга. А есть и подобные псевдоюристы. Первые напокупали книжек Малахова и по ним пытаются лечить людей, а вторые — напокупали книжек Астахова. Либо насмотрелись «судебных» шоу на телевидении. Эти шоу ужасны и абсолютно искажают саму суть суда и правосудия. И это не только мое мнение, но и мнение большинства судей. Если кто еще помнит, была в свое время такая передача — «Окна». Так вот, они мало чем отличаются. Закрыли «Окна», открыли «Федерального судью», «Час суда» и прочие подобные передачи — вульгарные, пошлые, абсолютно не соответствующие ни уголовно-процессуальным, ни гражданско-процессуальным законам. И казусы правовые, которые там обсуждаются, настолько наивны и высосаны из пальца…
— Вы считаете, что развлекательное шоу наносит вред системе правосудия?
— Конечно. Люди же смотрят и верят этому. И когда они приходят в суд или другой государственный орган, то считают, что все должно быть так, как им показали по телевизору. Хотя это пародия на правосудие. Введение в заблуждение. Реальность гораздо прозаичнее и проще. Но в то же время такого драматизма, такого накала всевозможных страстей, которые в реальности происходят в судах, создателям этих шоу не приснится никогда. Здесь реальная жизнь, реальные люди с реальными бедами. Здесь часто судьбы ломаются, надежды рушатся, в корне изменяется жизнь многих. Слезы и чувства искренние и настоящие. Здесь много боли и страданий, потому что суд — это такое место, куда идут именно с ними… То же самое можно сказать и про любые другие правоохранительные органы — милицию, прокуратуру, следственный комитет. Основная работа этих органов организована так, чтобы ее результат концентрировался в суде. Поэтому нас часто связывают воедино. И если уж берутся критиковать, то всех сразу.
— Однако логично, что критикуют только те, кто недоволен работой суда. И недовольных, судя по всему, немало.
— И это абсолютно естественно! Взять любой гражданский спор. Стороны в нем две. А решение выносится в пользу одной. Эта сторона, как правило, решение воспринимает спокойно, говорит спасибо, здоровья желает. И люди уходят удовлетворенные. Вторая же сторона обижена, раздосадована, у нее масса негативных эмоций. И человек, как правило, верит в то, во что хочет верить. Нет, думает он, это не я неправ, не я не представил документы, не я не выполнил требования процессуального законодательства — это судья такой! Некомпетентный, ангажированный… Проигравшая сторона не всегда понимает, что в первую очередь надо на себя посмотреть.
— Получается, что довольные и недовольные работой суда всегда будут составлять две примерно равные части? И сколько дел рассматривается в Ревде за год?
— Федеральный суд рассматривает громадное количество дел. Например, за прошлый год мы рассмотрели 1431 гражданское дело и 510 уголовных. Это не считая административных дел, апелляций, жалоб на мировых судей и прочего. Все эти дела рассмотрели семеро судей. Естественно, при таком количестве рассматриваемых дел формируются достаточно крупные группы недовольных судебными решениями. Но у всех есть законное право обжаловать их в кассационной инстанции, в надзорной инстанции. Если и их решения не устраивают, обращайтесь в Верховный суд. А там и в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге. Это нормальный цивилизованный путь.
— Есть ряд граждан, которые заявляют — мы никому не верим и сразу же пойдем в Европейский суд.
— Это наивно. ЕСПЧ просто не примет жалобу, которая не прошла все инстанции российского судопроизводства. В интернете прозвучала информация о том, что якобы несколько дел, рассмотренных Ревдинским городским судом, приняты к рассмотрению в Страсбурге. У нас такой информации нет. Хотя система контроля построена так, что, как только ЕСПЧ принимается какая-то жалоба, в течение двух-трех дней информация об этом по линии спецсвязи доводится до местных судов и собирается вся информация по этому делу. Поэтому, если бы что-то подобное было, об этом уже давно узнало бы руководство как Свердловского областного суда, так и Ревдинского городского.
— А вообще, решения Ревдинского суда когда-либо оспаривались в Страсбурге?
— Пока нет такой практики. В области, да, такие случаи были — но они единичны. На Свердловскую область приходится 0,5-0,7% жалоб от граждан России, принятых к рассмотрению ЕСПЧ. А более 50% таких жалоб поступает из республик Северного Кавказа.
— Тем не менее, в России уже прочно прижился термин «басманное правосудие», хотя Басманный суд находится вовсе не на Кавказе, а в столице.
— Этот термин привнесен журналистами. В первую очередь радиостанцией «Эхо Москвы» — достаточно жесткой, злой, хотя и интересной. Которая позволяет себе очень много в сравнении со всеми остальными СМИ. Я, конечно, не берусь комментировать решения, которые принимаются Басманным судом города Москвы. Но вся проблема в том, что на обслуживаемом Басманным судом участке находится большинство высших органов управления федеральных ведомств, в том числе и следственные изоляторы. Поэтому многие общественно-значимые дела вынужден рассматривать именно этот суд. Не стоит думать, что там собрали судей-монстров, просто количество проблемных дел, на них падающих, огромно. Работа в столичных судах — это само по себе ад. А работа в Басманном суде — двойной ад.
— И все-таки никакой другой суд так не прославился…
— А вы вспомните, какой ажиотаж был в 90-е годы вокруг Верх-Исетского суда Екатеринбурга. На участке этого суда находится СИЗО №1. И все дела в отношении крупных мафиози рассматривались Верх-Исетским судом — по месту их содержания. И все жалобы на жесткие постановления поступали туда… Так что, я считаю, что термин «басманное правосудие» прижился неоправданно.
Да, если выйти на сайт Басманного суда и посмотреть приговоры, мы увидим, что подавляющее большинство его решений приняты абсолютно принципиально. При том, что это суд первой инстанции.
— Тем не менее, когда проводятся опросы о коррупции в государственных структурах, то суды ставятся респондентами на первые места.
— Однажды на той же радиостанции «Эхо Москвы» ведущий в начале программы задал тему опроса слушателей, обратите внимание, как изначально она была сформулирована: «Ваше отношение к суду, как сосредоточению коррупции и взяточничества». В результате 80% проголосовавших ответили однозначно — никому не верим! Но ведущий, надо отдать ему должное, начал задавать звонившим гражданам вопросы — а сами-то вы сталкивались с фактами коррупции в судах? И оказалось, что никто не сталкивался, все лишь «слышали от знакомых»… Что поделаешь, у нас принято обвинять огульно. И судьи у нас продажные, и милиционеры, и врачи, и политики…
— И журналисты…
— А журналисты и подавно!
— Давайте вернемся к количеству дел, рассмотренных в Ревде. Ну, с уголовными делами все понятно, судят преступников. Но 1431 гражданское дело за год… Кто же столько судится?
— Подавляющее большинство гражданских дел — это споры между родственниками. Жена против мужа, дети против родителей, бабушка против внука. То есть спорят те, кто, казалось бы, должен найти общий язык. Но послушали бы вы, что люди говорят друг про друга в зале суда. Оскорбления, наветы, огульное поливание друг друга грязью. Люди забывают все доброе, светлое — все застилает либо материальная составляющая, либо обида. А некоторые просто приходят потрепать друг другу нервы. Атмосфера взаимной боли и ненависти. Но не дело суда — решать, кто хороший, а кто плохой, хотя некоторые ждут от нас такой оценки. Мы не вправе это делать. Мы должны выносить решение в соответствии с законом. Профессиональный судья никогда не покажет свое личное отношение. Хотя иногда бывает, что рука не поднимается решение писать. Но пишешь. К сожалению, понятия законности и справедливости не всегда совпадают.
— Вы можете привести пример?
— Недавно поступил иск. Женщина просит выселить ее брата из квартиры. Тот вернулся из мест лишения свободы, где «заработал» туберкулез в открытой форме. Он имеет право на часть жилплощади в квартире, куда и вселился. А у нее дети. Она обратилась в суд. И как решать? Кто-то скажет — бедная женщина, такую проблему получила. Кто-то наоборот — пожалеет парня, куда ему идти…
— А есть ли категория дел, которые рассматривать особенно трудно?
— Да. Это споры, связанные с детьми. Здесь проявляются самые отрицательные качества человеческой натуры. Детей используют в качестве разменной монеты в имущественных спорах либо чтобы посильнее помотать друг другу нервы. Это верх цинизма. Иной раз хочется, чтобы общественность узнала о таком поведении людей, но, как правило, дела, в которых фигурируют несовершеннолетние, рассматриваются в закрытых процессах.
— Наверняка, судьи очень сильно психологически затрачиваются?
— А вы думаете, почему к нам не рвутся на работу? Многие профессиональные юристы понимают, что не выдержат всего этого. Видна-то лишь парадная сторона нашей работы — здание хорошее, секретари, солидные мантии и так далее. Но работа судьи — это тяжкий труд.
— В комментариях на сайте www.revda-info.ru прозвучала информация о том, что «одна судья нашего суда была снята с должности за грубое нарушение норм процессуального закона».
— Такого не было. Я это официально заявляю. За все время с момента принятия Федерального Закона «О статусе судей» ни один судья Ревдинского городского суда не было уволен по порочащим обстоятельствам. Я могу перечислить всех, кто ушел. Это Валерий Петрович Пережогин (в почетной отставке), Людмила Александровна Овчинкина (в почетной отставке), Ольга Васильевна Константинова и Станислав Владиславович Сидоркин (перешли на работу в областной суд), а также Анна Владимировна Канова (ушла по состоянию здоровья, сейчас работает в юридической консультации). Так что, все инсинуации непонятны. Коллектив у нас с большими традициями, работаем вместе длительное время, неоднократно наш суд признавался и является одним из лучших в области. Поверьте, это очень много значит.
О деле Андрея Мозалевича
Я думаю, что случись это дело где-нибудь в южных регионах, оно бы и до суда не дошло. А то, что у нас оно дошло не только до суда, но и до обвинительного приговора, говорит о том, что в прокуратуре, следствии и суде работают самостоятельные и принципиальные люди. Я, конечно, не берусь комментировать сам приговор — судья вынес приговор, стороны его обжалуют, имеют на это полное право. Кассационная инстанция поставит точку… Но я не могу не сказать, что милиция, прокуратура и следственный комитет работают на достаточно высоком профессиональном уровне. Это самостоятельные структуры, на них не надавишь.
