Не врать себе — самое главное из невыполнимых правил
— Еще бананов килограмм взвесьте, пожалуйста.
— Похуже, получше?
— Самых лучших, естественно.
— Что-то еще?
— Киви. Один, нет, два, нет, три… Никогда не пробовала, — робко улыбнулась Маша.
— А вы не стесняйтесь, возьмите еще что-нибудь…
— Да нет, спасибо. Хотя…
Ничье
Кошелек Маша заметила случайно. Небольшой, изрядно «поживший», он, словно нечаянный родственник, притулился в углу пустой продуктовой корзины. Маша огляделась по сторонам — никого. Медленно опустила руку в корзину и … кошелек сам прыгнул ей в руку.
— Именно сейчас бог меня услышал, — счастливо зажмурилась она, желая, чтобы он оказался как минимум без опознавательных знаков.
Неправду пишут в книжках, не жжет руки чужая вещь. Она приятно «кожанно» их холодит.
— Ну же, ну же, ну, — приговаривала Маша, выходя из магазина. Почему так? А кто его знает, почему. Просто очень обрадовалась неожиданной удаче. В кошельке лежали банковские карты и тысяча рублей разными купюрами. С фото, засунутого за прозрачную «стенку», улыбался чей-то сын или внук. Ничего себе, находка! И это именно тогда, когда до зарплаты чудом уцелели ровнехонько сто три рубля!
— Леш, это я, привет. Я тут кошелек нашла…
— Как нашла? На улице? — не поверил муж.
— Не совсем. В магазине. Здесь карты какие-то и деньги.
— Много?
— Нормально.
— Ну, так отнеси на кассу.
— Я уже вышла из магазина, — замялась Маша.
— Ну, так зайди обратно. Вот еще проблема. Хлеба там купи на ужин, — и супруг отключился.
Маша стояла на улице, размышляя. Ну, мало ли какая попадется кассирша в этом самом магазине! Вон они, обсчитывают напропалую! Кошелек она ведь нашла? Нашла! И денег совсем нет в доме. В урну кинуть? Как-то совсем некрасиво. Отсчитав себе пятьсот рублей, Маша твердыми ногами пошла обратно. Отдавать.
Праздник
— Что за день изобилия? — не поверил глазам Алексей. — Заняла?
— Почти.
— В смысле?
— Ну, помнишь, я тебе звонила? — начала издалека Маша.
— Хозяин отблагодарил! Здорово! — Муж смачно откусил банан.
— Не нашла я хозяина.
Лицо Алексея вытянулось:
— То есть ты просто взяла и украла деньги?
— Нет, я кошелек отдала кассиру. Леш, я взяла половину.
— Премию, значит, выписала? За доброту? — муж брезгливо положил надкусанный банан на место.
— Ешь…
— Спасибо, мама не учила есть ворованное.
Маша расплакалась. Ну, вот, сразу ворованное. Кто его знает, найдет ли кошелек своего хозяина?! А так хоть деньги в доме. Самая малость, сынишке фрукты. Муж прошествовал мимо с подушкой наперевес.
— Я даже не представлял, что ты можешь быть такой!
— Какой? Я просто нашла кошелек и решила устроить маленький праздник.
— Нашла? Нет, милая, ты не просто его нашла! Ты в него залезла и сперла ровно половину! Нравится тебе так? Даже статья за это имеется!
Кажется, Алексея даже радовал поступок жены. Есть на кого, что называется, желчь излить.
— Ты всегда такой правильный? А если бы кассирша его прикарманила?!
— Маш… Тебя совесть, что, совсем не ест? — спросил муж так, что по спине побежали мурашки, а новомодный киви показался безвкусным.
Свои потери
Ночью Маша долго не могла уснуть. Почему это — плохо? Что плохого, если кошелек все равно никому не принадлежит? Она же оставила там, внутри, деньги. Кажется, это — не воровство…
Маша не заметила, как уснула. Ей снилась кукла. Мечта детства — огромный пупс с мягким телом и пластмассовыми руками-ногами.
— Это мой Яша, — сказала Милка Петровская, первая в садике зазнайка.
Маша весь день таращилась на Яшу. Какой он был замечательный! Глаза цвета неба, кудряшки цвета пшеницы.
— Можно, я Яше колыбельную спою, а?
— Без твоей песни обойдется, — фыркнула Милка, — руки у тебя грязные!
А вечером Яша пропал. Не было его ни в шкафчике, ни среди горы «садичных» игрушек. Милка, размазывая слезы, причитала:
— Меня папа убьет. Это же гэдеэровская кукла! Не простая, гэдеэровская! Это Машка сперла. Из вредности!
— Маша, пойдем, посмотрим твой шкафчик, — строго сказала воспитательница.
Маша стояла опустошенная. Нет, она не воровка! Как можно! Украсть Яшу?
— Позвольте, — вмешалась пришедшая кстати мама. — Моя дочь не воровка!
— Мы будем открывать и смотреть внутри всех шкафов.
— Я не против, но попросите эту девочку перестать оскорблять мою дочь!
Яша нашелся в углу, вместе с ведром для мытья полов и батареей швабр. Изрядно потрепанный, с царапиной на глянцевом носике.
— На, Мила, и не носи больше дорогих игрушек в сад, — строго сказала воспитательница. — Извини, Маша.
— Понимаешь, нельзя брать чужое! Никогда, ни при каких обстоятельствах! — горячилась мама.
— А если я найду?
— У любой вещи есть хозяин, Маша. Нужно сначала попытаться его разыскать.
— И что?
— И наградой тебе будет чистая совесть.
Вечером девочка долго смотрела в зеркало, но особенной чистоты не заметила. Да и кто знает, как она выглядит, эта совесть…
***
Муж ушел на работу молча. Маша медленно пила чай. Бананы и киви так и остались на столе недоеденными. Сын, видя, что родители ссорятся, убежал из-за стола в свою комнату. Собралась на работу, залезла в кошелек… На оставшиеся от вчерашней «находки» купюры смотреть не хотелось.
— Женщина, подождите, женщина! — уже у автобусной остановки Машу догнала девчонка лет девяти. — Вот, у вас телефон выпал. Сотовый. Далеко-о-о. Но я быстрая. Догнала.
И такая чистая детская гордость была написана на ее лице, что Маша растерялась.
— С… Спасибо. Я тебе сейчас, — она стала лихорадочно шарить в кошельке.
— Что вы, женщина. Я просто. Нужно быть честной, меня так мама воспитала.
Маша еще долго стояла посреди улицы и не решалась поднять глаза на идущих мимо. Казалось, все они знали, что она сделала…
