У 16-летнего ревдинца — прогрессирующий рак кости таза. Спасти его могут только в израильской клинике
Антону Мишарину 16 лет. Еще два года назад он жил беззаботно и весело, катался на велосипеде, играл в футбол, бегал, общался с друзьями. Еще два года назад он был высокий, крепкий, подтянутый и сильный: мамина гордость, помощник и умница. Полтора года назад Антону вынесли страшный диагноз: злокачественная фиброзная гистиоцитома с поражением повздошной кости*. Он встал на костыли. Перешел на домашнее обучение. Потом перестал выходить из дома. Сегодня Антон вообще не встает с кровати, не может сидеть и есть — его мучают адские боли: такие, словно ему без наркоза отрывают ногу. Без перерыва, 24 часа в сутки. У Антона — рак. Так говорят уральские врачи. Только вот лечить его они не берутся.
В этом году Антон окончил 9-й класс школы №3. Экзамены сдавал по щадящему режиму — только два, и оба — дома. Изложение по русскому языку написал на «отлично», хотя прежде особым рвением к учебе не отличался. Мама Антона, 39-летняя Анжела, рассказывает: сын, прежде всего, спортсмен, и чем только ни увлекался. А началось все с карате в возрасте 5 лет, правда, через два года секция осталась в прошлом — после того, как он на соревнованиях случайно разбил нос мальчику-партнеру.
— Антошка сказал: «Мама, я не хочу драться», — с улыбкой вспоминает Анжела. — Он спокойный и добрый, но по жизни — лидер. У него много друзей, до болезни он пропадал на улице, а учиться не любил, говорил: «Мама, я не хочу быть «ботаном».
Сейчас Антону нравится учиться. Ведь выходить на улицу ему нельзя, а дома развлечений не так много.
— Говорит мне: «Мам, ну, давай, зови учителей…», — рассказывает Анжела. — Но сейчас это все по настроению, когда ему становится легче. Его все время мучают сильные боли. Последние недели он просто плашмя лежит в постели. Перестал есть. В марте взвешивался в онкоцентре, был 42 килограмма. А рост у него, наверное, где-то175 см.
Беда, конечно, пришла неожиданно. В 2010 году неугомонный мальчишка катался с друзьями на велосипеде. Попытался сделать трюк — и упал плашмя на землю. Рентген ни трещин, ни переломов в костях не выявил, но у Антона долго болело все тело, и спустя некоторое время родители вновь обратились в больницу.
А дальше произошло то, о чем нам, к прискорбию, все чаще приходится писать. Ревдинские врачи и на этот раз не распознали рак. Был вынесен вердикт: неврологическое заболевание. Полгода Антону кололи лекарства, делали массаж и лечили в физкабинете. Естественно, ни то, ни другое, ни третье не помогло. Тем временем у Антона, рассказывает мама, начала меняться походка: при ходьбе он подволакивал левую ногу. Местные врачи, разведя руками, направили мальчика к неврологу в Екатеринбург, и там после консультации с ортопедом и ряда анализов ему был выставлен новый диагноз: фиброзная дисплазия кости, доброкачественная опухоль, которую можно прооперировать. И под вопросом — злокачественная фиброзная гистиоцитома.
— Нас направили в гематологический центр, к доктору Тупоногову. Он нас успокоил: мол, это только предварительный диагноз. А у нас уже слезы, Антон на нас смотрит, ничего понять не может: «Да что случилось?», и сам чуть не плачет, — прерывающимся голосом рассказывает Анжела. — Не знаю, как мы это выдержали…
Перед новым 2011 годом Антону сделали биопсию, а в январе обрадовали — опухоль доброкачественная, будут оперировать. Сразу привезли из Челябинска имплантат, прошла операция, и все, вроде бы, наладилось: боли прекратились, настроение и у Антона, и у его близких поднялось… Беда миновала, справились!
А весной как гром среди ясного неба — сообщение из Екатеринбурга: провели анализ вырезанной фиброзной ткани, опухоль злокачественная. И это такой случай, когда химиотерапия не поможет. Выход один — ампутация. Причем, тотальная: чтобы спасти ребенка, ему нужно отрезать полтела, все, что ниже пояса. Но и это крайне опасно: там столько сосудов, что мальчик может умереть прямо на операционном столе от потери крови.
— Естественно, мы от такой операции отказались, — плачет Анжела. — Ну, что, мы своего ребенка собственными руками туда, на верную смерть, положить должны? Таких случаев — всего 0,2% от всех онкологических больных, ну, почему именно мы попали в эти десятые процента?
Родителям объяснили, что мальчик уже родился с предрасположенностью к страшному недугу. А то злополучное падение с велосипеда послужило катализатором. Не сейчас, так позже эта бомба замедленного действия сработала бы, как ни тяжело об этом писать.
После страшного вердикта врачей папа Антона, 40-летний Олег Мишарин, собрал результаты всех анализов, документы из клиники и полетел в Москву. Объездил все клиники, обошел всех врачей, вплоть до академиков и светил от медицины. Привез от них кипу самых разных заключений, и теперь у Антона их уже восемь штук, а какой из них верный, не знает никто.
— У нас есть бумага из Москвы, где так и написано: «Учитывая неясность диагноза, направляется на комиссию в Министерство здравоохранения Свердловской области для решения вопроса об очной консультации за границей», — рассказывает Анжела.
Потом было то, о чем Анжела сейчас говорит: «Мы теперь и сами думаем о том, что не надо было тянуть». Дело в том, что, не в силах разобраться в диагнозах, Мишарины решили взять паузу и бороться с болезнью сына своими силами. Отчаявшись найти помощь у врачей, они отправились к бабке-травнице. Несколько месяцев мальчик пил отвары, но, конечно, никакого улучшения не последовало.
— Мы все на что-то надеялись, — плачет Анжела.
Осенью Антона начали мучить боли, и его положили в областной онкодиспансер на химиотерапию. Он переносил ее очень плохо, падал уровень тромбоцитов в крови, ему кололи дорогостоящее лекарство, которое Мишарины покупали за свой счет. Там же, в онкодиспансере, сделали снимки: опухоль все это время прогрессировала, и поставленный зимой прошлого года имплантат уже разрушился. Опухоль подходит к позвоночнику, из-за чего Антона теперь мучают еще и неврологические боли.
— И все-таки, после химиотерапии опухоль перестала развиваться, — говорит Анжела. — А если бы «химия» помогла, она бы уменьшилась. Я читала, что такое бывает и при доброкачественном поражении кости — фиброзной дисплазии. Так что же у него на самом деле, кто нам скажет?
Совсем недавно родители Антона, по совету семьи Романовых (о маленьком Кирюше, у которого ревдинские врачи не смогли на ранней стадии определить рак сетчатки глаза, и который теперь лечится в Израиле, мы писали зимой) связались с ведущей израильской клиникой имени Хаима Шиба. Там их ждут, чтобы обследовать Антона и определить тактику лечения.
— Я консультанту сказала: давайте пришлю результаты анализов, — рассказывает Анжела. — А она мне ответила: «Вы знаете, мы не верим российским анализам. Аппарат, на котором у вас делают магнитно-резонансную томографию, мы использовали еще в 50-е годы».
То есть, обследование нужно проводить с нуля. На это необходимо около 6-8 тысяч долларов, плюс — перелет туда и обратно, оплата койко-дней (1,5 тысячи долларов за сутки, а обследование длится 10-14 дней) и проживание мамы в гостинице (160 долларов в сутки). Также может потребоваться проведение биопсии (хирургический забор пораженной ткани для исследования) — а это еще 10 тысяч долларов, или, по нынешнему курсу, 322 тысячи рублей. То есть, на все про все (и это не считая лечения, которое определят медики!) Мишариным нужно примерно 1,5 млн рублей.
В День молодежи волонтеры, помогающие семье Мишариных, собрали на площади города 16 тысяч рублей.
Взять столько денег семье негде. Анжела работает в госпитале ветеранов всех войн в Екатеринбурге, но сейчас находится в декретном отпуске (в марте 2011 года она родила дочь Анюту) и получает 7 тысяч в месяц. Папа Антона работает мастером на одном из маленьких предприятий при заводе НСММЗ. Его зарплата — 15 тысяч рублей. Да Антон получает по инвалидности 10 тысяч. Итого — 32 тысячи рублей. На семью из четырех человек. На еду, оплату коммуналки, покупку лекарств.
— Нам дают некоторые лекарства по федеральной программе, но они российские, недорогие. Импортные, хорошие препараты мы покупаем сами, — рассказывает Анжела.
Сегодня Антон живет только на сильных обезболивающих: мама-медик сама колет ему добрый десяток всевозможных препаратов в сутки. Без них мальчик не может: его мучают такие боли, что и представить страшно. С каждым днем Антону все тяжелее. Но шанс на чудо есть всегда. Там, в Израиле, медицина, считающаяся лучшей в мире. Там врачи, которые берутся за самые страшные и на первый взгляд безнадежные случаи. Там Антона смогут спасти. Только нужно найти деньги.
Мишарины уже приготовили к продаже машину, что-то соберут еще. Обещали помочь и на работе — Анжела и Олег обратились к своим руководителям. А еще они направили письма в несколько благотворительных фондов. Правда, ответа пока не получили.
Мы просим совета у людей, у которых была подобная ситуация. Может, кто-то знает, куда обратиться за помощью, чтобы не отказали. Тянуть нам уже нельзя. Лететь планируем сразу, как только будут готовы загранпаспорта.
Олег Мишарин, папа Антона
Как помочь Антону
1. Через банк:
Банковские реквизиты Уральского банка Сбербанка России
ИНН/КПП 7707083893\667102008
БИК банка: 046577674
к/с 30101810500000000674 в ГРКЦ ГУ Банка России по Свердловской области г. Екатеринбург
ОКВЭД 65.12
ОКПО 09254104
Расч/сч. 47422810716429940001 для перечислений: на сберегательную книжку Мишариной Анжелы Викторовны №42307.810.5.1642.8506546
Структурное подразделение №1779/00079
Для переводов в иностранной валюте из-за границы:
SABRRUMMEA1
SAVINGS BANK OF THERUSSIAN FEDERATION/URALSKY HEAD OFFICE/BRANCH №1779
EKATERINBURG.RUSSIA
408 178 109 160 410 211 21
2. Через Интернет: WebMoney R310213706293, Qiwi-Кошелек 9222163925, Яндекс-деньги 410011482346746
3. В городе: ящики для сбора средств на лечение Антона Мишарина установлены в фойе КДЦ «Победа», в храме во имя Архистратига Михаила, а также в магазинах «Уют», «Вербена» (на ул. Мира), «Магнит» (на ул. Российской).
По всем вопросам вы можете обратиться к родителям Антона по телефонам: (922)133-97-76 (Анжела Викторовна), (922)217-70-28 (Олег Николаевич).
* Диагноз, выставленный уральскими врачами Антону Мишарину, — злокачественная фиброзная гистиоцитома с поражением подвздошной кости слева. Если не вдаваться в медицинские термины, суть патологии в том, что под влиянием врожденных факторов у мальчика начала разрушаться подвздошная кость — самая большая из трех костей таза, ближайшая к позвоночнику, являющаяся, по сути, каркасом таза. Из-за этого мальчик не может самостоятельно передвигаться и постоянно чувствует страшную боль.
