Двуликий Янус от зависти помрачнел бы на обе свои физиономии, познав многоликость школы №28. У нее есть и парадное высокопоставленное лицо — директор, и каждодневное с усталой улыбкой — учителя, и, конечно, недоуменное ученическое. Но неизменно первый на празднике перечисления ликов — охранник Марат Мусин. Именно это светлое, с лукавым прищуром лицо школа открывает с самого своего порога.
Серебро-макушка, золото-усы
Сказала: Марат Мусин — школьники не признали. Для них он Марат Федорович, и в этом случае имя-отчество не нудное соблюдение субординации, но обращение, звучание которого вызывает образ чего-то родного и щемяще привычного.
— На самом деле, мой отец — Фаиль, но все его звали Федей. Я, когда в школу пришел, Федоровичем-то и стал: думаю, чего буду детей мучить, которые и так с трудом имя выговаривают, — посмеиваясь, делится Марат Федорович: знает, что такое «саморазоблачение» никак не повлияет на теплоту звучания невзаправдашнего отчества.
Он невозмутимо стоит перед самой лестницей, будто апостол Петр с ключами от входа в поднебесье знаний. Сколько помню, макушка нашего охранника всегда благородно серебрилась, а усы переливались от жемчужно-белого по краям до золотистого под самым носом. Такое «удорожание» седины то ли наперекор возрастному обесцвечиванию, то ли от частого соседства папиросы. С ним, «хранителем врат», здороваются даже раньше, чем с директором, который встречает уже на ступенях. Здороваются вот уже 15 лет.
— Известный многим Масютин — атаман — в 1997 году предложил мне, бывшему военному, помочь его казакам. Они дежурили в этой школе. Для меня это было нечто вроде подработки. Но нужно было не только охранять, но и с детьми работать. За психолога.
В 90-е, как известно, ситуация в обществе и его настроения изменились, и бывшие ранее школьная открытость и гостеприимство должны были уступить охраняемому порядку.
— Было время, заходили все, кому не лень. Наркоту проносили, и все такое. Мы года два порядок наводили. Начинали вчетвером, потом нас осталось трое, в какой-то момент двое… И лет 12 я здесь один.
У него особый рабочий график — «без выходных», называется. Сутки охраняет покой базы «Лесная жемчужина», трое отвечает за безопасность школы.
— Ну, да, я работаю на двух работах. Устаю ли? Мне некогда уставать, — смеется он.
И так десять месяцев в году, пока школа не делает летний передых. Таким образом Марат Федорович зарабатывает на мечту: на внедорожник и загородный дом. Но, самое главное, с четырьмя внуками дед Марат Федорович не имеет права делать себе поблажки.
Уроки подводной картографии
Наблюдения, которые незаметно ведут ученики, подтверждают: за долгое время работы охранник не утратил выправки, нетипичной для школьного вахтера, не перестал по-юношески весело шутить. Еще (это уже личные заметки) его ботинки всегда начищены до блеска, и, даже закрыв глаза, Марата Федоровича можно узнать по ненавязчивому, чуть сладковатому аромату одеколона, что подчеркивает общую опрятность. В общем, все привычки выдают в нем военного, что подтверждается рассказами на классных часах каждое 23 февраля.
— По комсомольской путевке меня направили на срочную службу. Был на подлодке «Челябинский комсомолец». Это на Северном флоте, в городе Полярный, — неспешно рассказывает и вдруг добавляет, смущенно посмеиваясь:
— У меня история такая длинная… И вообще, я старый, древний, как мамонт.
На подлодке моряки-срочники выдвинулись в восьмимесячный боевой поход — длительную экскурсию по 15 морям.
— Ионическое, Мраморное, Эгейское, Средиземное, Белое, Красное, Балтийское, Черное…, — вспоминает, будто отвечает на уроке географии. — Атлантический океан, пролив Босфор и Дарданеллы, порты Риека и Дубровника.
Они погружались на 200 метров и под водой шли неделю. Глубинных страхов, говорит, не было. Только эксперименты научные ставили.
— Что такое двести метров? Когда начиналось погружение в воду, мы нитку натягивали, как только лодка погрузилась — нитка провисала. Такое вот наглядное изучение давления воды. И от этой демонстрации немного не по себе: представляешь, как лодку вода сжимает! Потом, когда поднимались на поверхность, делали то же. Результат был обратный: лодка всплывает — нитка лопается.
Черный Плащ на страже школы
После службы вдруг стал фермером с коммерческой жилкой. Утром скотник, днем — торговец самостоятельно выращенными овощами. Опытом дояра делиться не хочет. Лишь скупо замечает:
— Бабушка меня учила не бояться работы. Шить, стирать, готовить научила. И дядька мой — тоже. Слава богу, живой, в Первоуральске он. Просто учили помогать другим.
Марат Федорович следует их завету. В школе — главный по бытовым и воспитательным вопросам.
— Нет электрика — я за электрика, нет плотника — я за плотника, нет слесаря — я за слесаря. Получается — пять в одном. Шторки надо повесить — к кому бегут? К Марату Федоровичу. Замок сломала на сапогах — к кому обратиться? Тоже к Марату Федоровичу, — он лукаво смотрит на девчонку, которая неспешно одевается возле зеркала. Та, порозовев, кивает. А я чуть не хохочу от подступивших воспоминаний: сама много раз пыхтела в попытке расстегнуть китайский сапог/пуховик/портфель. Стоишь злая-презлая на целый мир, еще и на урок опаздываешь. И тут он, словно Черный Плащ, моментально оказывается рядом, чтобы спасти от синтетического удушья и учительского гнева.
— Линейки нет — ко мне. Циркуля нет — тоже ко мне, — продолжает Марат Федорович. — А мне от этого радостно, потому что нужен кому-то. И когда устанешь сильно, подумаешь: нужен… Ведь важно, чтобы каждый человек на своем месте был.
Военная потеря
И снова он делится бесконечностью своей улыбки, которая сверкает всякий раз, когда поблизости появляется готовый принять ее заряд. Но сквозь веселый блеск и смешливые морщинки возле глаз все же проглядывает та самая усталость. На своем ли Марат Федорович месте? Он почти 12 лет служил в ракетных войсках стратегического назначения в звании старшего прапорщика. И ушел оттуда лишь потому, что в пресловутые 90-е перестали достойно платить и отменили льготы.
— Я бы хоть сейчас вернулся на военную службу. Но уже списан в запас, потому что возраст — 53 года. С удовольствием в милицию пошел бы работать. Желание есть, потому что кругом дисциплина, а это подтягивает.
Кажется, страна, в которой теперь сетуют на нехватку профессиональных стражей порядка без желания ухватить побольше, 15 лет назад потеряла «настоящего полковника». Не только по профессии, но по духу.
Зато 28-я школа — всегда в лидерах на военных смотрах, ведь в подготовке участвует сам Марат Федорович. Но как-то на один год она осталась без родного охранника.
— Пока меня не было, восемь человек сменились. Не могут выдержать этого психологического давления. Желание сорваться велико: по лбу надавать, например. А я действую как: переговорил «тет на тет» нормально, по-мужски. Чтобы безо всякой милиции. Потом парни заканчивают институты, приходят в школу благодарить: спасибо, Марат Федорович, что спасли нас от решетки, что не попортили характеристику.
Ученики благодарят его. А он ежеутренне — Бога.
— Каждый день, выходя из дома, желаю всем счастья, здоровья и удачи в сегодняшнем дне. Проговариваю на татарском, потому что бабушка так учила. Думаю, Бог меня слышит.
