34-летняя ревдинка винит врачей в смерти отца. А ей самой теперь грозит тюремный срок
В отношении 34-летней ревдинки Людмилы К., по вине которой во вторник, 16 октября, пришлось эвакуировать пациентов и персонал Ревдинской городской больницы, возбуждено уголовное дело по статье 307 УК РФ — «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма». Женщине, намеревавшейся «привлечь внимание общественности к отношению в больнице к тяжелобольным», грозит до трех лет лишения свободы. Кроме того, как заявил прокурор Ревды Алексей Титов, после вынесения приговора прокуратура предъявит ей иск о возмещении ущерба спецслужбам и РГБ. Сама Людмила не отрицает факт рокового звонка, но утверждает, что вкладывала в свои слова смысл пожелания: «да чтоб вы все взорвались!»
Как установлено в ходе предварительного опроса и дознания, Людмила и ее сестра Лариса пришли домой к Людмиле после поминок отца, умершего, по их мнению, в результате некачественного лечения в хирургическом отделении РГБ. Дома в очередной раз вернулись к обсуждению больной для обеих темы. В конце концов, Лариса позвонила на пост отделения и спросила (не представившись), почему так грубо обращаются с пациентами. Постовая медсестра ответила: все вопросы к главному врачу, после чего положила трубку. Через некоторое время Лариса позвонила снова — и, получив аналогичный ответ, в сердцах высказала что-то в роде «расстрелять вас всех надо». А когда за телефон взялась Людмила, ей ответила уже другая медсестра…
По словам медсестры, взявшей трубку в этот третий раз, непредставившаяся женщина заявила: «Спускайтесь из больницы в течение 30 минут, больница заминирована, вы все взорветесь», при этом голос в телефонной трубке звучал «спокойно и размеренно». Медсестра сообщила о звонке заведующему отделением, а тот, учитывая обстановку в стране, доложил руководству — и в полицию.
Дознаватель Светлана Трушкова, ведущая дело, говорит, что подозреваемая в шоке от последствий своего поступка, она не думала, что так все обернется.
— Мы не имели права рисковать, — сказал начальник полиции ММО МВД России «Ревдинский» Константин Матеюнс. — Поэтому, хотя и предполагали, что сообщение было ложным, но приняли все меры к обеспечению безопасности людей и минимизации последствий возможного взрыва. По сигналу «Сбор» был поднят весь личный состав отдела. Территория была оцеплена, эвакуировали людей из всех корпусов больницы, а также из близлежащего детского сада и домов. Все помещения обследованы, в том числе с применением розыскных собак из питомника СУМЗа и из Первоуральска.
Ситуация осложнялась тем, что в тот день часть сотрудников отдела была откомандирована в Екатеринбург на охрану порядка во время футбольного матча молодежной сборной России. В наличии осталась всего сотня. Этого, конечно же, очень мало, учитывая масштаб необходимых действий. Отсюда — некоторая слабость оцепления, сквозь которое на территорию РГБ то и дело прорывались люди (в частности, перепуганные родственники пациентов).
— Тут еще и личная недисциплинированность наших граждан, — заметил Константин Матеюнс. — Люди у нас склонны воспринимать все с долей сарказма. Многие решили, что это просто учения. Нам так и говорили.
— Первыми эвакуировали поликлинику, где было больше всего людей и все могли идти сами, и детский садик — это дети, — пояснил начальник ММО МВД России «Ревдинский» Владимир Старков. — Параллельно шло обследование помещений. Конечно, в такие временные рамки трудно уложиться. Наша задача была — минимизировать потери, и я считаю, с нею мы справились. Можно было предположить, что если даже заложено взрывное устройство, то вряд ли оно обладает огромной мощностью. Это все обсуждалось, и было принято такое решение. Условия были максимально приближены к боевым!
В 17.15, согласно рапорту, эвакуация была полностью завершена. Из больницы вывели около трехсот человек больных и сто — персонала. Не стали «трогать» только роддом и самых тяжелых пациентов из отделений — потому что установили «террористку» и большая часть помещений была уже проверена, вероятность «бомбы» сводилась к нулю.
По мнению полицейского руководства, в целом все сработали грамотно, быстро и оперативно — и полиция, и МЧС, и сотрудники РГБ, которые не допустили паники. Антитеррористические учения, заметил начальник ММО, не прошли даром…
— Безобразнейший, возмутительнейший поступок, — сказал Владимир Старков в адрес «террористки». — Мы чуть тяжелых не стали эвакуировать, ведь время такое, что все возможно. Какие бы ни были у нее причины, то, что она сделала, не имеет оправданий — фактически поставила под угрозу 300 жизней! Мы еще не знаем, какие были последствия эвакуации для них — на улице-то холод. Я считаю, что санкция статьи слишком мягка за такое.
Не думала, что мои слова можно было так буквально понять
В среду, 17 октября, после выхода «Городских вестей» с сообщением об эвакуации больницы, в редакцию позвонила Лариса — сестра подозреваемой Людмилы — и попросила о встрече, поскольку Людмила хочет объяснить горожанам свой поступок. Сама Людмила пришла в редакцию утром четверга. По ее версии, все было не так, как изначально сообщалось. Вот что она рассказала:
— Я позвонила в хирургическое отделение, чтобы узнать, кто сегодня дежурит. Как мы раньше звонили, когда папа там лежал. Хотела проверить, так же там отвечают или нет. Женский голос (на посту обычно медсестры трубку снимают) раздраженно ответил: «Мы не даем такую информацию, нечего больше звонить сюда». Меня это возмутило и я в сердцах сказала: «Да гори вы все синим пламенем, да взорвитесь». И бросила трубку. Ни о какой бомбе и речи не было. Сестра уехала, а мы с дочкой спокойно пошли гулять у дома. А тут приехала полиция, столько народу сразу…
Я даже не думала, что мои слова можно было так буквально понять. Я сожалею, что так получилось, прочитала газету, у меня слезы бегут и бегут. Столько больных! Душа болит за больных, за пожилых людей, как мой папа. Прошу прощения у пациентов и их родственников. Знаете, как обидно, конечно, я не хотела, чтобы так все обернулось. Я никакая не преступница, никакая не террористка, еще и в алкогольном опьянении! Это такое позорище! То, что у папы 16 октября были поминки, 40 дней со дня смерти, это не повод написать, что я была пьяная. У нас нормальная семья, дочке 4 года и 5 месяцев, я и сестра работаем, у мужа 10 лет стажа на заводе.
Ушел в больницу сам, а домой вернулся в инвалидном кресле
Леонид Борисович Мухорин, отец Людмилы и Ларисы, умер 7 сентября. По словам дочерей, на похоронах все удивлялись, что «папа, никогда не жаловавшийся на здоровье, умер так неожиданно, он был инвалидом по зрению, но физически крепким, с почетом ушел на пенсию с УПП ВОС, увлекался рыбалкой, два года назад еще в проруби купался, с удовольствием возился с двумя внучками и тремя внуками, не признавал лекарств, любил лес, даже за несколько дней до смерти ходил туда лечиться».
— Жалоб на лечение папы в РГБ мы никуда не отправляли, — заявила Людмила. — Мы приходили на прием к главврачу Овсянникову, когда папа лежал в терапии, но он отмахнулся и показал на дверь заместителя. Адвокат, к которому мы обратились, нам не советовал подавать в суд, так как, по его словам, нет свидетелей, нет доказательств. Мы решили обратиться к министру здравоохранения Свердловской области, составили письмо, но все оттягивали, думали, что написали слишком длинно, а это никто читать не будет.
Из неотправленного письма министру здравоохранения Свердловской области А.Р.Белявскому:
«В больницу 20 августа наш отец пришел на своих ногах, а из больницы через три дня, 23 августа, по требованию врачей мы его забрали в инвалидном кресле. Его состояние ухудшалось с каждый часом. Он был как после наркоза: временами впадал в забытье, у него то учащалось, то замедлялось дыхание.
Отец успел рассказать, что ночью пошел выносить утку, упал, не смог подняться и уснул. По словам отца, дежурный хирург Трошин начал матом ругаться и колотить его по голове, схватил за шиворот, потащил в другую палату и оставил там спать на полу. Потом папа сам по стенке дошел до своей палаты, после чего ему поставили инъекцию сибазона (транквилизатор, снотворное действие). Мы уверены, что именно этот препарат стал причиной такого непонятного состояния отца, когда его привезли домой.
Редакция «Городских вестей» через секретаря уведомила главного врача РГБ Е.В.Овсянникова о готовности опубликовать его комментарий. Евгений Викторович на это предложение пока не отреагировал.
Утром 24 августа отец уже не смог встать, его на «скорой» увезли в реанимацию, кардиограмма была плохой. Хирург Д.М.Поляков принес извинения и сказал, что Трошин уволен. 10 дней отец находился в ПИТ. Папе ставили несколько диагнозов: инсульт, старость, непроходимость кишечника. Нас пинали от одного врача к другому, не давали ответа, что с нашим отцом.
Потом папу перевели в терапевтическое отделение умирать. Когда мы его увидели в палате, ужаснулись: единственное, что у отца двигалось, — это глаза, говорить он не мог. За ушами все сгнило, на спине огромный пролежень до мяса, из трахеостомической трубки бежал гной, медперсонал даже не обработал ее должным образом. Нас заставляли это сделать самостоятельно, мы попросили подняться медсестру из реанимации. Оказалось, что медсестра из терапии, показывая нам, как вставлять трубку, сделала это неправильно!
Три дня отец пролежал в терапии, через каждые 15 минут ему делали чистку трахеи, процедура болезненная, он весь сжимался от боли, мы просили поставить обезболивающее, но в этом отказывали, так как он не онкологический больной.
На четвертый день пришли все врачи, был вызван хирург с инструментом, начали чистить трахею аппаратом, и через 2-3 минуты папа умер. Мы полагаем, что он умер от болевого шока, сердце не выдержало. Патологоанатом заключил, что инсульта нет, а у папы оторвался тромб и закупорил ветви легочных артерий».
