В неврологическом отделении Ревдинской городской больницы перепутали двух пациенток палаты интенсивной терапии. Женщины поступили в одно время, обеим по 87 лет, в тяжелом состоянии, у одной, из Бисерти, диагностировали инфаркт, у второй, ревдинки, — инсульт. Пациентка с инфарктом умерла, родственникам второй бабушки, под именем которой она лежала (в ПИТе у кровати пациентов ставят табличками с фамилиями и именами), сообщили о ее смерти. Ошибка обнаружилась только в церкви, когда открыли гроб. Екатерина, внучка женщины, ложно объявленной умершей, рассказала, как это случилось и что им пришлось пережить.
Инсульт
19 февраля днем 87-летняя Клавдия Егоровна позвонила сыну (отцу Екатерины), попросила привезти кое-что из продуктов: родные просят ее не ходить на улицу в гололедицу, а в остальном она вполне самостоятельная, «бодрая», пояснила Екатерина.
— Мои родители приехали к ней, часа три у нее побыли. Бабушка плохо себя чувствовала, ее подташнивало, потом вырвало, померяли давление — повышенное, около 160-ти, она выпила таблетку, прилегла, и ей стало лучше, начала бегать по квартире, хлопотать, ну, как обычно бабушки хлопочут. Потом мама с папой поехали по делам, решили ее попозже проведать. Часа через полтора снова приехали, мама поднялась (папа поехал родственницу отвезти), открыла своим ключом. Бабушка лежит у себя на кровати, ноги свесила, мама поняла: что-то не то, подошла, разговаривает с ней, а она только пальцами левой руки шевелит, правая сторона не двигается. Мама сразу набрала скорую, отцу позвонила, мне.
Когда скорая доставила Клавдию Егоровну в приемный покой, там уже (как рассказывали Кате родные, приехавшие в больницу следом за скорой) находились две женщины, одна с переломом шейки бедра — ее госпитализировали в травматологию, вторую привезли из Бисерти. По словам внучки, единственная схожесть с ее бабушкой — возраст: тоже 87 лет.
Госпитализация, сообщение о смерти
После КТ и осмотра Клавдию Егоровну отправили в палату интенсивной терапии, куда родных не пускают, дали телефон, по которому можно справиться о состоянии. На следующий день, 20 февраля, Катины родители позвонили в ПИТ, узнали, что нужно для бабушки, купили, передали: им сказали, всего хватит на три дня минимум. 21-го ограничились звонком: состояние пациентки без изменений.
— 22-го мне звонят родители, в 12 часов, — рассказывает Екатерина. — Говорят: мы сейчас передачку хотели передать, и нам сказали, что бабушка умерла еще вчера в семь утра. И еще сказали, что у нее сломано пятое ребро. Ну, мы удивились, откуда бы, но подумали: может, встала в палате, упала, человек пожилой… Я сразу подъехала, осталась с папой, он тоже сердечник, мама пошла в морг. Вернулась, говорит, врач сказал: праздник, короткий день, ее уже анатомировали, никакого перелома ребра не подтвердилось, но синяк на груди имеется. И мы опять ничего не заподозрили, нашли логичное объяснение: реанимировали, сосуды слабые, нажми чуть посильней — и гематома.
Странной показалась и запись в справке о смерти: инфаркт, отек мозга. Но знакомые медики объяснили, что это допустимо, что инфаркт бывает и при инсульте. Остальное — верно: паспортные данные, прописка. Кстати, в полисе Клавдии Егоровны, который отдали в больницу, была фотография, а у второй пациентки имелся паспорт.
Похороны и страшное открытие
Похороны назначили на 25 февраля, воскресенье, полностью заказывали в ритуальном агентстве, в 12 часов — отпевание в новом храме, где родные впервые должны были увидеть усопшую.
— Гроб привезли примерно без пятнадцати двенадцать. Я стояла на улице, ждала всех родственников: многие издалека, сестра бабушки, например, с Тагила, ей самой 85 лет, недавно после операции, не знали даже, как ей сказать, — вспоминает Екатерина. — Выходят родители, растерянные, руками машут: в гробу другой человек, что делать? Никто не мог поверить, что такое возможно, нам даже говорили: мол, вы что, бабушку свою не узнаете? Может, она после болезни так изменилась? Да как мы могли ее не узнать?!!
А дальше родным пришлось пройти через весь ужас поиска тела — и неизвестности.
Поиски
Катин отец сам искал мать среди покойных в морге:
— Вышел весь белый: ее там нет…
В конце концов Екатерина в буквальном смысле прорвалась в неврологию, в ПИТ, чтобы самой посмотреть на пациентов. Ей показали запись о смерти Клавдии Егоровны в журнале, утверждали, что ошибки быть не может, мол, все вопросы к моргу.
— А я смотрю — за ширмой, где, как мне сказали, лежат мужчины, кто-то лежит, мне видно только ноги, и этот человек шевелит ногой, сильно. Левой! А я же знаю, что бабушку на правую сторону парализовало… Говорю: а там-то кто, за ширмой, можно я посмотрю? Мне: Житникова, Раиса. Я все-таки уговорила их разрешить мне на лицо взглянуть. А это МОЯ БАБУШКА: глаз левый открыла и рукой ко мне тянется. Я разревелась… Медсестра подошла: что, мол, так на вашу бабушку похожа? Я просто дар речи потеряла! «Что значит похожа на мою бабушку??? Это и есть моя бабушка!». Думаю, бабушка слышала мой голос, весь разговор и пыталась дать мне знак… И вот тогда они забегали…
Тогда объяснился и синяк, и диагноз в справке. Катина мама вспомнила, что видела пожилую женщину, привезенную в церковь, в приемном покое.
Вторая бабушка и ее семья
Сыну Раисы Житниковой — которая пять дней лежала в палате под именем Клавдии Егоровны — о смерти матери сообщила… следователь полиции Ревды. Для него, конечно, это тоже был шок.
Он живет в Тюмени, они с женой каждый день звонили в больницу (но дозвониться за неделю смогли только дважды), тоже отмечали разные странности в скупой информации, сообщенной сотрудниками отделения по телефону: например, на вопрос, можно ли больной передать мобильник для связи, им ответили: какой телефон, она только что инсульт перенесла, говорить не может. Какой инсульт, у нее же сердечная недостаточность была? Собирались поехать к матери в выходные.
При этом Екатерина отмечает: судя по ее бабушке, уход за пациентами в палате должный. Но вся ситуация, конечно, не поддается пониманию.
Тело вернули в морг, усопшую похоронили — в родной Бисерти. Родные обеих женщин обратились в полицию. Они надеются, что правоохранительные органы проверят всю ситуацию: ведь получается, пациентки получали назначенное другой лечение (и, возможно, именно это привело к смерти одной).
Заявление в полицию, иск в суд
Также родные Клавдии Егоровны — она все еще в ПИТе — намерены обратиться в суд с иском к РГБ о возмещении материального ущерба (часть суммы, потраченной на организацию похорон, удалось вернуть) и компенсации морального вреда.
По счастью, из-за выходных не успели оформить свидетельство о смерти, данные не отправили в Пенсионный фонд, и никаких юридических последствий для Клавдии Егоровны случившееся не повлекло. Справка о смерти аннулирована.
Как пояснили в территориальном ОВД Ревды, «заявление поступило в дежурную часть 25 февраля, после чего службой участковых уполномоченных проводились проверочные мероприятия. Сейчас материалы переданы в следственный отдел, решается вопрос о возбуждении уголовного дела. По итогам проверки будет принято обоснованное процессуальное решение».
Предварительно, усматриваются признаки преступления, предусмотренного частью 1 статьи 293 УК РФ (халатность) и статьи 124.2 УК РФ (неоказание помощи больному). Можно предположить, что подмена произошла на стадии поступления пациенток в палату — у кровати каждой повесили табличку с неверными персональными данными.
