Уверен: нет человека, которого бы не потрясло сообщение об убийстве семьи Косовых. Тем более что среди убитых оказалась и годовалая девочка. Такое могли совершить только нелюди.
С Гитлером как-нибудь разберутся
Но не понимаю логику откликов на это событие: отдать родственникам на растерзание, отправить на необитаемый остров, чтобы они съели друг друга и т.д.
Откуда такая кровожадность? Помню в 44-ом, 45-ом годах, когда уже Победа была близка, мы семи- восьмилетние, как только встречались, состязались в изобретении наижесточайшего наказания для Гитлера: раскалить железный кол и посадить на него Гитлера, повесить за одну ногу, и пусть голодные собаки откусывают от него по куску.
Однажды, во время одного такого «соревнования» к нам подошел директор школы. Весь искалеченный войной, назначенный директором только потому, что по состоянию здоровья он ни на что другое не был годен. Он подсел к нам. А мы еще больше распалились. Предложения посыпались все более и более жестокие. А он спокойно прервал нас:
— Дети! Не калечьте свои души. Вы упражняетесь в жестокости. Но это только формирует вашу жестокость. С Гитлером разберутся, когда его поймают. А вам надо думать о том, что надо делать, чтобы не вырастали не только гитлеры, но и убийцы, воры, пьяницы. Чтобы все вы до единого выросли трудолюбивыми, чуткими, отзывчивыми, готовыми помочь друг другу, готовыми честно служить своему народу. Вот у вас в классе есть Топка. Он прогуливает, плохо учится, ворует. Кем он вырастет, если вы ему не поможете стать нормальным человеком? Скорее всего преступником и даже убийцей. Подумайте, как помочь ему.
Дома я высказал недовольство директором. Но и отец, и мать встали на его защиту. Более того, предложили вместе обдумать, что надо сделать, чтобы Топка понял, что он живет неправильно, и стал бы нормальным учеником, а потом и человеком.
И, в конце концов, Топка стал нормально учиться, окончил школу и действительно стал хорошим человеком.
Даже когда время упущено
И сейчас разговоры надо вести не о том, как наказать преступника, а о том, что надо делать, чтобы преступниками не становились. Общество характеризуется не наличием правонарушителей, а умением их обезвреживать. Что для этого нужно?
Прежде всего, ребенка должны правильно воспитывать родители. С его появлением на свет. Не все
умеют это делать. Значит, в городе должен работать педагогический всеобуч: силами педагогических работников дошкольных, школьных и всех остальных образовательных учреждений; публикации на эту тему в городской газете; телевизионные материалы. Родителям, живущим в одном доме, надо понимать, что чужих детей не бывает. Поэтому надо помогать друг другу, отказаться от непонятных заявлений: «Это не мой ребенок, какое мне до него дело!» или «Не лезь в мою семью! Я сам разберусь со своим сыном!» Надо помнить, что дети очень многому учатся друг у друга. Особенно плохому.
Как-то вышел на крыльцо школы №2. Первоклассник обламывает ветки яблони и бросает их.
— Зачем ты этого делаешь?
— Я ничего не делаю!
— Я же видел, ты калечишь яблоньку.
— А у вас нет свидетеля!
— Я не милиционер, а директор школы. Мне всего-то нужно, чтобы ты сказал: «Извините. Я никогда этого не буду делать». Два года назад одни дети копали ямки, другие привозили саженцы из леса, третьи сажали, четвертые поливали. Посмотри, какие прекрасные деревца выросли. А ты обламываешь ветки.
— А у вас все равно нет свидетеля!
Что тут сказать? Время упущено. Ребенок уже сформировался. Значит, нужно намного больше усилий, чтобы исправить его душу. Гораздо проще формировать ее с малых-малых лет.
Свобода — от чего?
Часто слышу: родителям некогда, жизнь трудная, надо зарабатывать… Жизнь никогда у нас не была легкой. Мы жили в селе. Родители и дети старше 11 лет работали в колхозе. Все поля за 10-15 километров от села.
С начала апреля до конца октября все старшие уезжали в поле, жили на полевом стане. Домой приезжали на один-два дня и на период дождей один-два раза в месяц. И в эти дни мы все вместе собирались, делились впечатлениями. Младшие рассказывали, как жили, что делали, с кем и из-за чего поссорились и т.д. Все это обсуждалось и оценивалось. Родители анализировали, давали советы, как поступать в разных случаях. Мы обещали. Потом пели вместе, читали стихи, рассказывали прочитанное, играли, ставили костюмированные пьески.
Кстати, когда мы уходили погулять, наши родители никогда не читали нам моралей, а только говорили: «Не забывай, чье имя носишь. Ты поступишь плохо, а пятно на всю семью!»
Огромную роль в воспитании детей играли пионерская и комсомольская организации. Сейчас их нет. Испугались идеологии. Но в работе с детьми хватает забот и без идеологии. В той же Америке есть скауты. В Канаде — своя организация. Любое государство должно готовить себе смену, т.е. воспитывать молодое поколение в соответствии с общественным заказом. Заказ отсутствует — значит, воспитанием будет заниматься улица. А это очень талантливый воспитатель. Только ей, этой улице, нет дела ни до совести, ни до души. Тем более что слово «совесть» в нашей Конституции употреблено один раз: «Свобода совести». Свобода от чего?
Обучать и воспитывать детей должны все образовательные учреждения: ясли, детсад, школа, колледж и т.д. нельзя ограничиваться одним только обучением. Вспомнил Менделеева: «Образование без воспитания — это меч в руках безумца».
Дети должны быть заняты общественно полезными делами. Здесь широкий простор. Было бы желание у старших. Ни любовь к родному краю, ни патриотизм одними беседами не привить. Нужно участие в конкретных делах.
Пусть узнают, что такое труд
Что касается ужесточения наказаний. Я тоже считаю, что за умышленные убийства, за педофилию и любое посягательство на жизнь ребенка должно быть одно наказание: высшая мера. Но обществу надо объединиться: создать комитет, собирать подписи и требовать от правительства внести изменения в законодательство в соответствии с требованиями общества. Анна Кирьянова — молодой философ, психолог, телеведущая. Почему бы ей не заняться этим?
Вдумайтесь: за годы царствования Ельцина число наркоманов в стране выросло в 120 раз, за годы правления Путина число случаев педофилии выросло в 26 раз! А Путин все восемь лет призывал: надо быть мягче. Они будут калечить детей, а мы должны быть мягче? Эту же позицию смягчения наказания занимает и Медведев. Но как с этим мириться?
В 2000 году наркоманов было 400 000. Сегодня ни одного из них нет в живых. А те, кто снабжает наших детей наркотиками, отделываются штрафами, которые они окупают за 2-3 дня. Только с 2004 года по 2010 год умерло 140 000 наркоманов. Но ведь практически все они молодые люди! Как можно говорить о смягчении наказаний?
Относительно ссылки в необитаемые края. Я согласен с этим. Но я не сторонник такой цели: чтобы они друг друга сожрали. В истории уже есть подобный опыт. Англия в былые времена бандитов и убийц увозила на остров Австралия. И направляла туда полицию. Ссыльные сами себя обеспечивали абсолютно всем. Им не давали одежду, не кормили. Они вынуждены были трудиться. А в конечном итоге сформировалось новое государство. Да и наш Урал сформировался за счет ссыльных и беглых. Любого преступника можно сделать нормальным человеком, если поставить его в соответствующие условия.
А то, что у нас заключенных кормят лучше, чем солдат — это не только несправедливо. Это просто не создает предпосылок для перевоспитания людей. Никто не может стать ЧЕЛОВЕКОМ, пока поймет, что только труд — единственный источник материального благосостояния. Общественно полезный труд.
Преступник не должен жить на средства налогоплательщика. Он должен содержать себя сам.
В то же время: наращивать изощренность наказаний — это значит разрушать душу народа, делать ее более жестокой и агрессивной.
Я не имел на это права…
Кто-то предлагает: надо отдать убийц на растерзание родне погибшего. И не задумывается о том, что с этого момента эта родня сама становится убийцей! А как с этим жить?
Очень хотелось бы мне быть белым и пушистым. Не получилось. Однажды в начале сентября мне позвонил начальник милиции: «Вчера четверо изнасиловал женщину, которая торопилась на вокзал, чтобы встретить свою 15-летнюю дочь, поступившую в Свердловский техникум. Один был в училищной форме. Твои воспитанники по вечерам расползаются по городу, как тараканы. Может быть, кто-то видел. Помоги».
К вечеру я нашел этого парня. Утром вызвал мать, учащегося с урока.
— Я знаю, что ты вчера участвовал в изнасиловании. Как ты мог?
Я был готов к оправданиям, разным ссылкам на какие-то обстоятельства. А он ответил агрессивно:
— А что она там шлялась!
Я как представил: мать бежит встречать свою кровинку, чтобы уберечь ее от разных случайностей, а ее повалили, один наступил на руки, другой на ноги, четвертый насиловал, потом поменялись ролями…
До сих пор не могу объяснить, почему так поступил, но я со всего маху влепил ему не пощечину, а оплеуху. Он шлепнулся на стул, мать завопила: «Как ты смеешь так поступать с моим сыном! Теперь я понимаю, почему дети в училище становятся преступниками! Сейчас же иду к прокурору!»
Я действительно не имел права на такой поступок. Я мгновенно сам стал преступником. Я это понимал. Поэтому сел, написал объяснительную прокурору, отдал матери. Вошли два милиционера, парня забрали. Мать к прокурору не пошла.
Но мне от этого не легче. До сих пор, как вспомню это событие вечером, не усну до утра. И сейчас: написал и понимаю — бессонная ночь мне обеспечена. Потому что и в глазах преступника я сам стал преступником.
И поэтому я убежденный противник проявления любой жестокости, даже в отношении самого изощренного преступника.
…Тот парень очень плохо кончил, но не исключено, что не поступи я так, он отбыл бы наказание и избрал бы другой путь.
