4 октября утром в психиатрическом отделении Ревдинской городской больницы имела место сцена, какую можно наблюдать разве что в известной телепрограмме «Жди меня». За одним из пациентов, страдающим умственной немощью и два года находившимся здесь под именем Анатолия (хотя на самом деле, как оказалось, его зовут Сергей), приехали родственники из Пермского края. Все это время сотрудники отделения по всем каналам искали родных своего Толи, а те — искали своего Сережу. Нашлись они благодаря Интернету — и тому, что ни одна сторона не оставляла надежды и не опускала руки.
Поселок Завод-Сарс, Пермский край. Сережа
Диагноз Сергея — олигофрения (недоразвитие отдельных участков головного мозга). Сейчас ему 46 лет, живет он в поселке Завод-Сарс Октябрьского района Пермского края у старшей сестры Ирины, которая после смерти родителей оформила над ним опекунство.
Два года назад, 8 октября 2010 года, Сергей отправился в гости к другой своей старшей сестре (всего у него девять сестер и братьев), живущей в частном доме на окраине поселка.
— Он любит у нее бывать, помогает по хозяйству — на огороде, за скотиной ходит, — рассказывает Ирина. — Я на работе была, пришла — его нет. На следующий день я ей звоню — «Сережка у тебя?». Она говорит — «Нету, я думала, он у тебя»… Обзвонили, обошли всех родственников, знакомых в поселке и окрестностях. Нет Сережки, и не появлялся! На третий день написали заявление в милицию, объявили его в розыск. На пятый или шестой день мы сами на машине доехали до Кунгура — у нас там родственники, мало ли, туда ушел. По пути заезжали в каждый населенный пункт, спрашивали в магазинах, на заправках, у прохожих на улицах — не видали ли такого? Никто не видел, а ведь таких, как он, обычно люди запоминают. Самое интересное, на милицейских постах никакой ориентировки на него не оказалось — а ведь должны были сразу передать всем своим постам, всем отделениям, как нам пообещали.
Официальная информация о розыске Сергея была опубликована в местной газете «Вперед!». Не ограничившись этим, Ирина расклеила по поселку объявления с фотографией, дав свой собственный телефон.
Официальная информация о розыске Сергея была опубликована в местной газете «Вперед!». Не ограничившись этим, Ирина расклеила по поселку объявления с фотографией, дав свой собственный телефон. В поселковом магазине постоянно «ловила» шоферов и экспедиторов, приехавших с товаром, чтобы оставить им «маячок»: «Товар-то нам отовсюду возят — из Кунгура, Чернушки, Перми, даже со Свердловска, вдруг кому он встретится?». Дочь Ирины — племянница Сергея — выложила информацию в Интернет.
Все было напрасно. Сергей как сквозь землю провалился.
— Просто не знали, куда еще кинуться, — вздыхает Ирина. — Надеялись, конечно, на лучшее, но мысли всякие были: может, кто в работниках его держит, ну, как в рабстве. Он ведь добрый, доверчивый, безответный, послушный… О самом плохом старались все-таки не думать.
Ревда, психиатрическое отделение РГБ. Толя
— Он поступил к нам 10 октября 2010 года — как в сказке, 10.10.10, — рассказывает заведующий психиатрическим отделением РГБ Василий Серебренников. — Привезла его «скорая», подобрав на автобусной остановке в районе, кажется, ЖБИ. Сколько он просидел на этой остановке — одному богу известно, но был весь замерзший, напуганный, голодный. Видно, кто-то пожалел беднягу, сообщил о нем. Говорит он, в силу своего заболевания, очень плохо, лопотал только: «Толя, Пермь, Толя, Пермь». Ну, мы решили, что его зовут Анатолием, а живет он в Перми, тем более и впоследствии пациент неоднократно вспоминал этот город, просил его отпустить туда. Поэтому розыск вели именно в том направлении.
Из бессвязных реплик новоприбывшего сотрудники отделения поняли, что до Ревды он добрался автостопом на большой машине, а от трассы до остановки дошел пешком. Сразу же было сделано заявление в милицию.
— Периодически, примерно раз в полгода, мы узнавали в милиции, как обстоят дела по установлению личности нашего безвестного, но каждый раз результат был отрицательный — запроса о человеке с таким именем и приметами к нам не поступало, наши запросы тоже ни к чему не привели, — говорит Василий Николаевич. — Наша старшая сестра даже написала в ОВД Перми, ей пришел ответ, очень лаконичный, — по криминальной базе данное лицо не проходит.
Так и жить бы, наверно, Сергею Толиком до скончания дней своих в больничной палате, если бы одна из сотрудниц отделения не была активным пользователем социальной сети «Одноклассники».
После проведенного курса лечения — витамины, общеукрепляющие — больной стал общительнее, но так и не смог сообщить что-то конкретное о себе. На новом месте прижился, завел друзей среди больных, охотно помогал санитарочкам, выполняя несложную работу, например, принести ведро с чаем из пищеблока в столовую. Даже влюбился!
Так и жить бы, наверно, Сергею Толиком до скончания дней своих в больничной палате, если бы одна из сотрудниц отделения не была активным пользователем социальной сети «Одноклассники». Сама родом из Пермского края, она разместила его фотографию с информацией на своей страничке. Ее увидел земляк Сергея, сотрудник военкомата, и вспомнил, что видел объявление о розыске этого человека на стенде в поселковом отделении полиции и в газете…
Он немедленно позвонил в Ревду по указанному телефону, сообщив, что, кажется, знает безвестного пациента.
— Старшая сестра сообщила об этом звонке в милицию, попросив связаться с коллегами из Завода-Сарса, ей сказали — сами звоните туда, у нас денег на это нет, — отметил завотделением. — Она позвонила, те, в свою очередь, связались с родственниками нашего пациента. Все приметы совпали. Это действительно оказался их потерянный Сережа!
Возвращение Сережи
— Следователь из Октябрьского позвонила в понедельник, 1 октября, — рассказывает Ирина, глядя на сидящего рядышком на диванчике в редакции «Городских вестей» вновь обретенного брата с поистине материнской нежностью. — Говорит, что в Ревде в больнице два года лежит человек, похожий по описанию на нашего Сережу, только назвался Анатолием. Имя-то свое почему забыл? — обращается к брату и тут же сама отвечает: — Друг у него хороший был, Анатолий, в Перми работал. Наверно, захотел его повидать, вот и зациклился. Один раз он уже удирал искать его и тоже оказался в больнице. Но тогда его быстро нашли, за месяц.
Сергей согласно кивает, не переставая улыбаться.
— Ну, у Сережки особая примета есть, ни с кем не спутаешь, так что я была уверена, что это он, — продолжает женщина. — В первый же выходной поехали в Ревду.
Сергей сразу же узнал своих родных — сестру, ее мужа и зятя, которого зовет Бабай, и еще одного родственника. Радости его не было предела, а кое-кто из свидетелей этой сцены (уж не говоря об участниках) украдкой смахивали слезы — как это бывает при просмотре программы «Жди меня».
— Большое спасибо всем сотрудникам отделения, всем, кто помог нашему брату, и кто помог найти его, — говорит Ирина. — Не будешь больше убегать? — спрашивает Сережу.
Тот решительно мотает головой. И видно, что он счастлив окончанием своего путешествия длиною в два года и возвращением домой. Ему не понять, что он мог бы никогда не найтись…
Комментарий
Василий Серебренников, заведующий психиатрическим отделением РГБ.
— Это не первый случай поступления к нам безвестных людей. Так, год назад к нам попал молодой человек, без документов, который ничего не помнил. Как потом выяснилось, он приехал с напарником с грузом фруктов из Астрахани. Их тут избили, напарник сбежал, а этот парень остался один, бродил по городу, пока его не подобрала милиция. Мы тоже тогда писали запросы в милицию, безрезультатно. Потом наш врач выложил информацию о нем в Интернет, и ему позвонил астраханский следователь, ведущий это дело.
Если бы родные Сергея не нашлись, он так и лежал бы у нас. Везде ведь писали, но никто не принимает. В Екатеринбурге есть приемник для таких больных, привезенных с улицы, оттуда их направляют в психиатрическую больницу и держат там, пока не найдут родных. Я знаю, что в Свердловской психиатрической больнице люди находились по 25-30 лет и так и умирали безвестными. А у нас же в Ревде свое психиатрическое учреждение. Продолжали бы делать запросы в милицию…
Обычно люди находятся — утверждают в полиции
За 8 месяцев 2012 года в ММО МВД России «Ревдинский» было заведено 17 розыскных дел на пропавших без вести людей. Найдены (или нашлись) все 17 и еще пятеро потерявшихся в прошлые годы. Остаются ненайденными 37 человек, это пропавшие без вести и утратившие родственные связи, начиная с 97-го года.
Механизм розыска пропавшего человека включается с самого момента поступления заявления об его исчезновении в полицию. Причем, заявление можно сделать сразу же, как только у вас появились причины для беспокойства, если вы уверены, что безвестно отсутствовать (скажем, не появиться вовремя дома, не сообщив ничего) ваш близкий мог только по причине случившегося с ним несчастья.
Обычно в дежурной части заявителям предлагают подождать дня три, мало ли какие причины «пропасть» могут быть у взрослого человека. Кстати, и тому, кого потеряли, может не понравиться чрезмерная заботливость близких: ну, загулял, ну, телефон сел, не смог позвонить, зачем же сразу полиция?
Обычно в дежурной части заявителям предлагают подождать дня три, мало ли какие причины «пропасть» могут быть у взрослого человека.
Но если потерялся несовершеннолетний или человек на автомобиле, то розыск начинается неукоснительно сразу же, причем на поиски ребенка поднимается весь личный состав отдела. К слову сказать, дети бегают часто — как правило, неблагополучные, но и находят их более чем с 90%-ной вероятностью.
Итак, заявление принято, задача следственно-оперативной группы в дежурные сутки — набор первоначального материала: приметы, в чем одет, круг знакомств, где может находиться. Делаются запросы в больницы, в том числе в близлежащие города, если человек там работает или имеет контакты, в отделения полиции — может, попал, скажем, в ДТП или угодил в СИЗО.
Затем набранный материал передается участковому уполномоченному, который продолжает розыск в пределах города. В течение 10 дней участковый должен вынести решение — возбуждать уголовное дело либо отказать.
Уголовное дело возбуждается по статье 105 УК РФ — «Убийство» — и передается по подследственности в Следственный комитет РФ. Но — это только в том случае, если имеются основания предполагать, что человек стал жертвой преступления (обстоятельства исчезновения указывают на такую возможность или сама личность пропавшего). Например, два года назад розыск 16-летней Насти Гусевой, дегтярской школьницы из вполне благополучной семьи, велся в рамках уголовного дела. Оно было закрыто после обнаружения тела, когда было установлено, что смерть девочки не носила криминального характера. В настоящее время, по данным Ревдинского межрайонного следственного отдела, у них в производстве нет подобных уголовных дел.
Если оснований для возбуждения уголовного дела не выявлено, а человек не нашелся и не дал о себе знать, то материал передается в уголовный розыск полиции, там заводится розыскное дело. В ММО МВД РФ «Ревдинский» по линии розыска без вести пропавших работают два оперуполномоченных.
Оперуполномоченный объявляет человека в областной розыск, делает запросы коллегам, в больницы, ЗАГСы по области, а по истечении двух месяцев объявляется федеральный розыск — с теми же самыми действиями со стороны оперуполномоченного.
К нему же поступают ориентировки на «потеряшек» из других городов — с приметами и фотографиями. По словам Игоря Великжанина, оперуполномоченного по розыску без вести пропавших уголовного розыска ММО МВД России «Ревдинский», за неделю поступает порядка 20 ориентировок, на которые он обязан ответить. В свою очередь, он регулярно направляет запросы по «своим» потерявшимся.
Вся переписка ведется по обычной почте. Например, на запрос-ответ из ЗАГСа Екатеринбурга требуется месяц.
В дежурной части есть электронная база данных, по которой, зная имя, можно установить личность и прописку.
— Если имени своего человек не помнит, то просматриваем все розыскные дела и поднимаем поступившие ориентировки за полгода, за год, — утверждает Игорь Великжанин. — Обычно люди находятся. Если у нас объявился, значит, где-то потерялся, а вся информация о потерявшихся у меня.
Ежедневно личный состав отдела ориентируется на розыск без вести пропавших и утративших родственные связи (это когда, допустим, вы давно не имеете вестей от родственника, жившего в другом городе) граждан.
Срок давности по без вести пропавшим — 15 лет, по утрате родственных связей — 5 лет.
После этого срока дело сдается в архив и все поиски, соответственно, прекращаются.
Среди 37-ми без вести пропавших в Ревде и Дегтярске, кто до сих пор не найден, все — совершеннолетние. Примерно 50 на 50 — мужчин и женщин. Большая часть — преклонных лет, большинство страдает психическими заболеваниями или заболеваниями опорно-двигательного аппарата. Процентов 60 — жители Дегтярска, как ни странно, — ведь город меньше. Видимо, потому что кругом глухой лес и болото. Обычная история пропажи без вести — ушел в лес за грибами, на рыбалку и т.д. Более молодые «пропадают» обычно в иногородних гостях или на заработках.
— У нас есть розыскные дела 97-98 года, — говорит Великжанин. — По ним все, что можно было сделать, уже сделано, но, тем не менее, раз в месяц-два мы направляем запросы в ЗАГСы, в отделения паспортно-визовой службы, полиции — может, где-то зафиксирована смерть такого человека, может, где-то жил, не зная, что его разыскивают.
Примерно 60-70% «потеряшек» находит полиция, остальные возвращаются сами.
Игорь Великжанин признает, что в розыске пропавших в практике ревдинской полиции пока мало использовались ресурсы Интернета. Но, как только в его кабинете будет подключен быстрый Интернет, он непременно будет его использовать в этом направлении.
