Людмила Федоровна Федосеева — человек-легенда, знаменитый директор школы №28 со стажем в 32 года. 30 сентября ей исполнилось 80 лет. Чуть прищурившись, она делится: всех учеников помнит в лицо и поименно. И больше всего сегодня жалеет о том, что не сделала, не успела на посту директора школы. Она уже плохо слышит, но всё и всех помнит: говорят, у учителей всегда кристальная память. В честь юбилея — наш откровенный разговор. Удивительно, но — это первое интервью не об успехах школы, не о книгах, а о себе. За неделю до юбилея мы встретились в «Демидов-центре». Свой рассказ она начала с того, с чего обычно начинают педагоги, — с воспоминаний о тех, кого учила.
«Людмила Федоровна, с вас щелчок!»
— Иду как-то по городу, идет навстречу мой бывший ученик и лоб подставляет. Спрашиваю, что надо? Щелчок, говорит. А за что? Помните, как я с третьего этажа прыгал? И мне наказания никакого не было. Но вы мне сказали: доживу, получишь сполна! А я помню, как однажды 1 сентября он решил спрыгнуть с третьего этажа — получить кайф… Многих помню. Быстро годы пролетели. Кстати о моих достижениях. За всеми моими наградами стоит труд всего коллектива школы. Вот удостоверения Заслуженного учителя у меня нет, потеряла. Поэтому дополнительно 1000 рублей к пенсии не получаю.
«Дай ей такую работу, чтобы о заводе навсегда забыла»
— Я 29-ю школу окончила в 1958 году и сразу пошла работать на Ревдинский завод, стала хронометражистом. Мой папа Федор Николаевич Мамонов был начальником ремонтно-механического цеха, и с начальником отдела кадров они друзьями были. Папа говорит ему: дай ей такую работу, чтобы у нее отторжение от завода было. Хотел, чтобы я выбрала какую-нибудь гуманитарную профессию. А кто такой хронометражист? Поясню на примере одного токаря. Он приступал к работе в 7.45, и с этого момента рассказывал мне, что он делает. Как его звали, не помню, кажется, Борис, но фамилия — Семков. Вот я и пишу: пришел, зашел, поставил деталь и все такое.
Я записала все его действия по времени и отдала бумагу начальнику отдела труда и заработной платы. Ходила потом и записывала хронометраж труда в прокатном цехе, на мартене, гвоздильном цехе. Через полгода встречаю Семкова в столовой сталепроволочного цеха. Он и говорит: «Людочка, ты знаешь результаты своего труда, нравится твоя работа?» Нравится, отвечаю, хожу по всему заводу и снимаю схему рабочего дня. Мне, говорит, за твое усердие зарплату уменьшили, а норму добавили.
Я побежала к папе: не хочу здесь работать, я же не доносительница и не сексот. Папа снова послал в отдел кадров, там, мол, уж куда направят. Так я ушла в ЦЗЛ к Зиновию Савельевичу Гольдину, стала работать лаборантом. Мне нравилось, в смене были мои одноклассницы из 29-й школы. Потом вышла замуж.
«Люся, земля святая, нельзя ее обижать»
— Мы тогда жили в Елани — на улице Возмутителей, 19. До сих пор стоит родительский дом. Младший брат Николай окончил авиационный институт, очень хороший специалист по электрочасти самолетов. Объездил весь мир. Сейчас первый год, как не работает, живет в Екатеринбурге. Сестра Лидия — очень хороший врач, живет в Белогорске Амурской области. С братом видимся почаще, чем с сестрой. Раньше она приезжала домой раз в пять лет точно. Наш отец с детства учил нас элементарному. Выхожу как-то с конфеткой и бросаю фантик на землю. Отец: «Люся, земля — святая, нельзя этого делать».
Идем за ягодами в лес, отец рассказывает о деревьях — это ель, это сосна… Он знакомил нас со всем окружающим миром. Привил любовь к чтению, истории и, что очень важно, уважение ко всем людям.
Папа прошел путь от рабочего до начальника цеха. Когда вечером стоял у ворот дома, с ним здоровались все, кто проходил мимо. А вот когда шли его учительницы, то сам в пояс раскланивался. О каждом проходящем что-то мне рассказывал.
«Напиши про империализм для техникума»
— Папа-то мой был известный в Ревде историк и краевед. Поэтому я и стала, спустя годы, писать родословные книги. Когда я училась в девятом классе, а папа в техникуме, он попросил меня написать для него контрольную работу — «Империализм как высшая стадия капитализма». Надо, говорит, взять работу Ленина и прочитать. И вот я, девятиклассница, написала эту контрольную. Папа ее отправил в техникум, потом поехал на сессию. Привез мне брошь в подарок, работа моя заняла первое место среди студенческих работ. Эта брошь до сих пор у меня.
На все официальные встречи теперь я хожу с ней. Вот так я и готовилась стать учителем истории. Но сначала я сдала документы в педагогический институт. Когда мне выдали справку о зачислении, то в ней было написано: историко-филологический факультет. Как так, я не хочу быть филологом! Забрала документы обратно. А через год поступила в университет на чисто исторический факультет.
«Позвали учителем истории. А куда денешься?»
— Начинала я с преподавания в начальных классах в школе №5. Пригласила директор школы Нина Васильевна Поспелова, как только я поступила в университет. Прошло какое-то время, и однажды позвонил Иван Петрович Никонов, заведующий городским отделом образования. Пригласил меня зайти к нему. Заявил, что я выхожу на работу учителем истории в четвертую школу. Так я еще на втором курсе учусь в университете, говорю. Но куда деваться-то? Пришла в четвертую школу, а там сразу большая нагрузка с пятого по восьмой классы. Так прошли десять лет.
Как-то после очередного 1 сентября снова звонок из гороно (городской отдел народного образования), его уже возглавлял Иван Антонович Замжицкий. В итоге меня назначили инспектором гороно. В школе за мной оставили только выпускной класс. Но начала работать под руководством Ивана Антоновича. Это был изумительный человек. Строгий, требовательный. Я курировала еще и школы Дегтярска. Там педагоги были отменные, почти все жены руководителей рудоуправления, уровень образования и культуры был высокий. Было чему и у них поучиться самой.
«Вы коммунист? Будете директором школы»
— Спустя три года снова наступили перемены в моей жизни. Вызвал к себе первый секретарь горкома партии Николай Афанасьевич Матвиенко. Зашла к нему в кабинет. Спрашивает: «Вы, Людмила Федоровна, коммунист?» Так вы же, говорю, мне партбилет и вручали. Так вот, заявляет, с завтрашнего дня вы директор школы номер 28! Решение обсуждению не подлежит.
У меня даже сейчас мороз по коже идет…
Так с 8 августа 1977 года я стала директором школы. Все, чего я достигла, вся заслуга в моих наградах — людей, повлиявших на мою судьбу, которые были рядом со мной всю жизнь. Это не я такая умная, что добилась и проработала директором 32 года, что единственная в городе Заслуженный учитель России, Почетный гражданин. Это почет и слава тех людей, которые всегда окружали меня.
«Первая беда: пятый класс съел все бобы для биологии»
— Провела линейку. Всем же интересно посмотреть на нового директора. Закончился первый урок, звонок на перемену. В кабинет входит преподаватель ботаники Людмила Михайловна Сидоренко, царство ей небесное. Навзрыд плачет. Что случилось?
Рассказывает, что ребята пришли на урок и съели все бобы, как занятия проводить? Оказывается, она в течение двух недель проращивала бобы. А тут пришел пятый класс, увидели, что на блюдечках бобы — взяли и все съели. С этого и начался мой учебный год в должности директора школы. Все учителя были очень добросовестные. Поэтому не случайно в нашей школе отличников просвещения больше, чем в любой другой школе города, победителей соревнований. Конечно, не все из молодых специалистов приживались в коллективе. Может, год-два, и уходили.
Но самое интересное, что со мной вместе работала моя классная руководительница, когда я училась в школе №29 в восьмом и девятом классе. Это Ольга Николаевна Паршакова. Физик, строгая, ее боялись до ужаса. А в десятом классе у нас был руководитель Александр Романович Смышляев — тоже светило педагогики, участник войны. Все это я написала в книге про учителей-участников войны. Всегда считала необходимым приглашать интересных людей в школу. Дружила с героем Советского Союза Александром Ильичом Вяткиным. С его сестрой, когда я работала на заводе, мы были в одной смене.
«Не найдешь мармит — оштрафую!»
— С половины восьмого вставала у дверей школы, и все ученики проходили мимо. Одному укор — ты почему вчера с урока сбежал? Второму — ты почему плохо в столовой ешь? Другому руку пожму — молодец! Я знала всю ситуацию в школе, как прошел день. Кто с урока сбежал, кто курил. В своей судьбе я обязана тем людям, с кем была всю жизнь.
Вот пример. Никаких заводских шефов на стало. Звонит Александр Николаевич Ульянов, главный санитарный врач города. Говорит: штрафую на две тысячи рублей, нет мармита (большая кастрюля ресторанного типа). Что делать? Подумала и поехала на СУМЗ к главному бухгалтеру Константину Константиновичу Резеру за помощью.
А годы кризисные были. Говорит мне, ничем помочь не могу, даже к директору не ходи — бесполезно. Да дело не в том, что штраф могут дать в две тысячи рублей. Просто за годы моей работы никто меня не штрафовал. Да еще друг-депутат! Хотела было уходить. Но он куда-то убежал, а через полчаса вернулся и заявляет — нашли мармит. Юрий Зиновьевич Гольдин, начальник суперфосфатного цеха, помог с транспортом. Мармит погрузили и привезли в нашу школу. Подхожу к школе, а мармит на крыльце стоит. Утром звоню другу Ульянову, говорю, приходи меня штрафовать. После обеда пришел, удивился: где все это взяла? Вот, говорят, нет шефов.. Шефов школы нет, но соучастие этих людей есть. Все, чего я достигла, — это благодаря людям, которые мне помогали и поддерживали.
«Как будущий профессор весь день ходил со стулом»
— Я не знала, что коллектив школы ходатайствует о присвоении мне звания Заслуженного учителя Российской Федерации. Это было как снег на голову. Я не знала, что меня выдвинут на присвоение звания Почетного гражданина Ревды. Все это делал бывший директор СУМЗа Иосиф Гевандович Саркисов.
Он собрал характеристики, все документы представил в администрацию города. На комиссию по присвоению звания сам ходил. Скажите, как это все можно забыть?
Но самое главное — коллектив школы, где я начинала работать. Первый год, когда я начала работать, у нас было 1380 учеников. Занятия шли в полные две смены. Классы были по 44 человека. Как-то позвонил Иван Антонович Замжицкий, царство ему небесное, и говорит: я посылаю ученика в восьмой класс из интерната. У него большая семья, живут в нашем микрорайоне. До сих пор адрес на улице Российской помню. Он будет 45-й, отвечаю, у нас даже стульев нет. И вот я привожу его в восьмой класс. Руководитель Майя Дмитриевна Бардина. Объявляю: дети, вот вам 45-й ученик. Давайте договоримся, кто последний приходит в класс, тот идет в столовую, берет стул и целый день с ним ходит. Сережа Мешавкин, сейчас профессор и доктор наук, так весь день и ходил со стулом.
«И вдруг я понимаю: больше не слышу учеников, я оглохла»
— Я и дальше намеревалась работать в школе. У нас была сильный педагог Галина Васильевна Хорькова. Она была у меня завучем двадцать с лишним лет. Ее сломать и переломить мне никогда не удавалось. Но она обладала замечательным качеством — за каждого ученика всегда боролась, чтобы он все знал.
Однажды я допустила глупость. Приняла в десятый класс одного ученика. Он в одной школе учился — выгнали, из другой школы тоже выгнали. Оказывается, это был сын тоже нашего бывшего ученика.
Так вот, пришла его мама и заявила мне: вы обязаны его доучить до выпуска из школы. Мы с его отцом, мол, расстались, и вы должны теперь мне помочь. И этот ученик доводил до истерики даже хладнокровную Хорькову. Я начала с ним бороться. Его мама оказалось такой же хамкой, как и сын. Галина Васильевна уже перестала его терпеть, а просто выгоняла с каждого урока. И мама этого ученика написала письмо президенту России с жалобой на нас. Что Галина Васильевна при поощрении директора школы ее сына недоучивает. А он, мол, выпускник, ему дальше надо получать высшее образование.
Столько лет я проработала, и никто никогда на меня не жаловался! Я вела уроки истории, обществознания и политологии. Урок политологии начинался с обмена информацией о происходящем в мире. Отвечали дети. И вдруг я начинаю понимать, что я учеников не слышу. Я оглохла. На меня произвела такое впечатление жалоба президенту.
Ответ был жесткий: принять меры к учителю и руководителю школы. Я собрала коллектив учителей и сказала, что ухожу из школы. Я не могла тогда сказать, что потеряла слух. Учителя буквально встали передо мной на колени, заплакали — не уходите! Что-то говорят, а я не слышу. У самой ком в горле… С 12 ноября 2009 года я ушла. В управлении образования мое заявление по собственному желанию подписали, почти не глядя. А тот парень окончил школу, получил аттестат с тройками, дальнейшей его судьбы я не знаю. Думаю, в школе так и не поняли, почему я ушла. Сейчас впервые говорю о том, что тогда я потеряла слух.
«Здравствуйте, я депутат Серебренников»
— В первые месяцы 2010 года постепенно слух начал восстанавливаться. Первое, что сделала, когда вышла на пенсию, пришла к начальнику Управления образования Татьяне Вячеславовне Мещерских. Попросила выделить уголочек, чтобы поработать над Книгой почета работников образования. Никаких, говорю, мне денег не надо.
Дали маленький кабинетик для работы над книгой. Начала собирать материал. В один прекрасный день приходит мужик. Здравствуй, говорит, а ты кто? Я в ответ: а ты кто? А я ваш депутат, Серебренников! Начала ершиться. Если ты депутат, так, значит, со мной можно на «ты» разговаривать, а ты знаешь, кто я? Я — учитель!
В итоге потом он несколько моих книг помог финансово издать. Я была его доверенным лицом на очередных выборах. Спустя год Книгу почета работников образования издали. Это меня укрепило в мыслях о том, что писать надо о людях. За все свои изданные книги я ни копейки не получила. Да мне этого и не нужно. Я в роскоши никогда не жила. Даже когда директором в школе работала. Был повседневный, тяжелый и утомительный труд. С большой ответственностью. Судьба была благосклонна ко мне, я не жалуюсь.
«Ирина Куцепалова — мой младший друг»
— У нас в школе была традиция 1 сентября ходить на какое-то историческое место в городе. Моим любимым местом всегда была Угольная гора. Однажды, лет восемь назад, прошлась по улице Возмутителей, поднялась на горку, зашла в «Демидов-центр». Когда музей только строился, его основательница Галина Николаевна Чухланцева, ныне покойная, часто меня приглашала. Да и из нашего дома много сюда экспонатов перенесли — диван, шкаф с книгами…
Так вот, прогуливаюсь по музею, и навстречу мне директор — Ирина Валерьевна Куцепалова, спрашивает: вы кто? Я представилась и с тех пор дружу с Ириной Валерьевной. Это мой младший друг. Начала вникать в суть того, чем занимаются работники «Демидов-центра». Я решила писать свою родословную. Поехала в областной архив, моего папу там, оказывается, помнили. Он в областной архив часто приезжал. Я тоже начала туда ездить. И в «Демидов-центре» огромнейший архив… Вот так и появилась одна из первых моих книг «Елань: люди и судьбы».
«Не умею себя жалеть, но уже устала»
— Всегда чувствовала, что должна написать о тех людях, кто с нами жил на улице Возмутителей: рядом — фронтовик, напротив — тоже участник войны, через дом — тоже. Была цель написать о тех людях, кто меня окружал с детства. Потом написаны книги о нескольких цехах Ревдинского метизно-металлургического завода, о которых хорошо знала. В планах еще написать о прокатном цехе.
Сейчас ко мне приходят бывшие работники гвоздильного цеха, тоже просят написать книгу. Я не умею себя жалеть, но, конечно, уже устала. Последняя моя книга о детях войны. Данные, в основном, из архива Ревдинского завода. Должны к моему 80-летию издать.
Есть в рукописи еще одна книга — «Ревда — город трудовой доблести и славы». В ней данные о каждом ревдинце-орденоносце по каждому заводу и каждой организации. Год рукопись пролежала у главы Ревды Ирины Анатольевны Тейшевой. Еще год лежит у председателя думы Андрея Васильевича Мокрецова. Самое интересное, наш президент подписал указ в 2020 году о присвоении городам звания «Город трудовой доблести», а я это раньше него предвидела. Хотела, чтобы и Ревде это звание присвоили.
Книгу в мэрии обещали издать, но так и не издали. Три года назад я ее написала, собрала воедино сотни имен, начиная с 40-х годов. Буду писать теперь книгу о гвоздильном цехе. Такие планы.
Еще по теме
- В «Демидов-центре» Ревды поздравили с 80-летием Заслуженного учителя России Людмилу Федосееву.
- Уже 11 классов в школах Ревды закрыты на карантин из-за коронавируса.
- Людмила Федосеева написала новую книгу — о ревдинских строителях. Мы ее полистали.
